какое чувство довлеет над всеми остальными: облегчение или разочарование. Зато она твердо знала: она не будет одна.
Мама улыбнулась:
– Папа говорил мне, что однажды ты вернешься.
Ливви закатила глаза:
– О, потрясающе! Принцесса возвращается, чтобы помочь нам, бедным провинциальным недотепам, управлять рестораном.
Неделю спустя, в самом конце сентября, Энджи уже была в пути. Она ехала в направлении Вест-Энда точно так же, как всегда, когда начинала какой-нибудь новый проект: на полной скорости. Накануне она позвонила своему шефу в рекламное агентство и попросила дать ей отпуск за свой счет.
Ее шеф был удивлен и даже растерян. Ее просьба была неожиданна и необъяснима. «Ты чем-то недовольна или хочешь повышения?»
Энджи рассмеялась в ответ на эти слова и сказала, что она просто устала.
«Устала?»
Ей нужно отдохнуть. Но она еще не знает, сколько времени на это потребуется. А к концу разговора она вообще решила уволиться. Что тут такого? Она долж на строить новую жизнь, но вряд ли это получится, если постоянно держаться за старую. У нее достаточно денег в банке, богатый опыт работы и отличный послужной список. Когда она почувствует, что снова готова влиться в привычный поток жизни, она найдет новую работу.
Энджи старалась не вспоминать, как часто Конлан умолял ее сделать именно это. «Работа убивает тебя, – повторял он. – Разве мы можем вести спокойный образ жизни, если ты постоянно куда-то несешься сломя голову? Врач говорит…»
Она сделала погромче музыку – играла какая-то старая и милая мелодия – и вдавила в пол педаль газа. Мили оставались позади, и с каждым мгновением Сиэтл становился все дальше, а город ее юности – все ближе. Наконец она свернула с федеральной трассы и, следуя зеленым указателям «Вашингтон Бичес», двинулась к Вест-Энду.
Городок встретил ее приветливо. Вокруг все блестело: и мокрые после дождя улицы, и листва. Когда-то фасады магазинов были выкрашены в ярко-голубой, зеленый и бледно-розовый цвета, чтобы сохранить дух рыбачьей деревушки Викторианской эпохи, но со временем цвета поблекли и под действием непогоды приобрели одинаковый серовато-серебристый оттенок. Двигаясь вдоль Фронт-стрит, Энджи вспоминала парады в День независимости. Каждый год в этот день они наряжались и всей семьей выходили на улицу с флагом, на котором было написано «Ресторан «Десариа». Они бросали конфеты в толпу. Тогда все это вызывало у Энджи только дикое раздражение, но сейчас… сейчас она грустно улыбалась и вспоминала рокочущий смех отца. «Ты, Энджела, член семьи. Не отставай».
Она опустила стекло в машине и сразу ощутила солоноватый запах моря, смешанный с ароматом хвои. Видимо, где-то неподалеку была пекарня: в воздухе пахнýло сдобой и корицей.
Близился вечер, на их улице было немало народу. Люди собирались маленькими группками и оживленно беседовали. Энджи увидела на пороге аптеки мистера Петерсона, местного фармацевта. Он помахал ей, и она помахала ему в ответ. Она знала:
