чём можно ещё говорить? Всё уже сказано. К тому же, как я понимаю, решение относительно меня уже принято.
– Вы неправильно понимаете. Никакого решения ещё нет. Прошу вас…
Директор подошёл к своим «Жигулям» и открыл дверцу, приглашая учительницу сесть.
Видно, чаша позора была испита Татьяной Александровной не до конца. Она тяжело вздохнула и, подчиняясь приказу начальника, села в машину с лицом Иисуса, несущего свой непомерно тяжёлый крест. Она закрыла лицо руками и ждала новых вопросов, как жертва ждёт ударов палача. Однако автомобиль мчался по дорогам, а вопросов не было. Учительница медленно открыла лицо и вопросительно посмотрела на директора. Тот управлял машиной, сосредоточив всё внимание на дороге. Казалось, что пассажирка совсем не интересовала водителя. Пауза затянулась настолько, что Таню стали раздражать не вопросы, которые должен задать директор, а их отсутствие.
– Я не буду вас увольнять, – наконец нарушил тишину Александр Сергеевич.
– Почему? – удивилась Таня.
– Потому что ничего этого не было.
– Но это было.
– Но вы же сами сказали, что точно не помните, потому что были пьяны.
– Да, я впервые пила водку и у меня что-то случилось с головой.
– Не похожи вы на пьяницу и развратницу. А в жизни всякое случается: сидели у костра, стало холодно, вам предложили выпить, чтобы согреться, вам стало худо. Ваш кавалер или кавалеры этим воспользовались. Разве не так?
– Не так. Это случилось до того, как я выпила водки.
– Неужели вы не попробовали сопротивляться, закричать, например?
Таня отрицательно помотала головой.
– Вы жестами не отвечайте, я не на вас, а на дорогу смотрю.
– Нет. Я боялась разбудить детей.
– А если бы детей не было?
– Тогда бы всего этого не было.
– Вот и давайте считать, что этого действительно не было.
– А как же Сапожников? Он же всё знает!
– Это просто фантазии молодого человека. Будем считать так.
– А следователь?
– Вот следователь пусть этим и занимается. Что касается меня, то, как директор, я не могу и не хочу в это поверить. В противном случае, мою фамилию начнут склонять в РОНО по всем падежам и успокоятся только тогда, когда я тоже уволюсь.
– Вы предлагаете смотреть в глаза школьников и врать?
– На двадцатом съезде партии было провозглашено, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Вы этому верите?
Татьяна Александровна грустно ухмыльнулась.
– Вот видите, вы сами этому не верите, однако каждый день смотрите в глаза своим ученикам и врёте.
Учительница вопросительно посмотрела на директора.
– Что вы на меня так смотрите? Сами-то верите, что Лев Толстой был зеркалом русской революции?
Таня отрицательно помотала головой.
– Значит,
