через переводчика поинтересовался Могалок.
– Чем больше дружба, тем меньше дань.
Мангдай снял и аккуратно положил рядом китайскую шапочку.
У меня тоже было много вопросов к лояльным новой власти князькам. В основном они касались земель для расселения первой волны казаков. Но это я отложу до окончательного решения турмекского вопроса. Легкая демонстрация силы могла оказаться весьма полезной для переговоров.
Наутро не было ни одной юрты в пределах видимости с караульных вышек что Кош-Агача, что форта. Трава блестела от мелкой водяной пыли – росы. Пронзительное, непостижимо высокое, непередаваемо голубое небо выгибалось гигантским куполом над сжатой горами степью. По всем приметам день должен стать таким же жарким и долгим, как и предыдущие сорок дней лета. И все-таки в воздухе чувствовалось напряжение. Как перед грозой, когда все вокруг наполнено стихийным электричеством и требуется только тучка да малюсенькая искорка, чтобы забухало, загрохотало, засверкало одноногими молниями и небо обрушилось на землю упругим ливнем.
Купцы спешно прятали товары в крепкие амбары, расклинивали ворота обрезками бревен. Между неказистыми, три-четыре венца от земли, домиками ставили собранные из жердей «ежи». На душных чердаках пыхтели вооруженные многозарядными карабинами охотники, подготавливая позиции для стрельбы.
Посланные на разведку несколько пар разъездов доложили, что Могалок перевез свое стойбище всего на версту к северу. Мангдай – на полторы к юго-западу, к озерам. А вот Турмек откатился дальше всех – к юго-востоку верст на десять. Расставив точки кочевий на карте, я понял, что в поселке мне делать нечего. Между мятежным зайсаном и Кош-Агачем – наша новая, правда, не достроенная до конца крепость. Не настолько же бунтовщик безумен, чтобы напасть на купцов, оставив большую часть военного отряда у себя в тылу!
Я подавил соблазн поменять гилевские «спенсерки» на казачьи карабины. С повышенной огневой мощью моя конвойная сотня могла много интересных дел наворотить. Но, с другой стороны, что мешает десятку лихих туземцев, пока основной «эскадрон» пытается штурмовать земляное укрепление, прошмыгнуть к поселку в надежде на богатую добычу? Ничего. Будь я на месте излишне полагающегося на китайский пикет зайсана, то и крепость бы не стал трогать. Половиной своего партизанского отряда налетел бы на почти беззащитный Кош-Агач, побил-пострелял купцов с приказчиками, прихватил что подороже – и ходу.
А когда из форта выползет часть солдат, отправленная на помощь торговому стану, подвергшемуся нападению, атаковал бы. Сам видел: пока пехотинец перезаряжает свое ружье, кочевник три-четыре стрелы успевает в небо запустить. Вот и засыпал бы солдатиков облаками колючих подарков, пока не заставил бы отступить под защиту форта. Потом спокойно разбил бы стан в полуверсте от крепости и не давал высунуться. Как долго смогут продержаться две сотни человек без дров алтайской зимой? Да нисколько. При первых же холодах пошли бы мои казачки на прорыв в сторону дома.
