о том, что случится сегодняшним вечером, – многозначительно отвечал Александру Ричард.
– Это мысль, Ричард! – хлопнул в ладоши царь. – Проверим его. Итак, когда закончится банкет, я поднимусь наверх. Вы последуете за мной. Наденете мой мундир, маску и домино, а потом выйдете так, словно вы – это я, и присоединитесь к императрице, которая будет ожидать вас внизу.
– И она распознает подмену, как только я заговорю, – предположил Ричард.
– Вам нет необходимости разговаривать с ней, – спокойно ответил царь. – Молча проведете ее в бальный зал. Вы слегка запоздаете, все уже будут сгорать от нетерпения поскорее начать танцы – а может быть, танцы к тому времени уже и начнутся. Войдете в бальный зал, оставите императрицу и смешаетесь с толпой.
– Я вижу, вы все продумали, – заметил Ричард.
– Когда готовишься к войне, важно предусмотреть каждую мелочь, – с достоинством отвечал царь.
– К войне, сир? – переспросил Ричард.
– И к миру тоже, – быстро добавил Александр. – Сегодня я даю бой скрытности и уединению, которые окружают всех, кто носит корону. Сегодня, как говорили древние пророки, я отправляюсь на поиски истины.
– А я, сир, отправляюсь с вашего благословения искать приключений, – рассмеялся Ричард.
Глава третья
К тому моменту, как Ванда прибыла в дом баронессы Валузен, приподнятое настроение и восторг, так чудесно охвативший ее при разговоре с князем Меттернихом, заметно сгладились, потускнели.
Пришел и отгорел закат, и над Веной постепенно сгущались сумерки. Фонарщики начали зажигать фонари – масляные год от года сменялись газовыми, и столица Австрии не отставала в этом от Лондона, как известно, опережавшего освещением своих улиц (не всех, разумеется) крупные города континента.
Ванде невольно вспомнилось, что, как она знала из рассказов матери, бывшей довольно осведомленной в исторической теме, древние римские, греческие и египетские столицы освещались факелами и кострами на площадях, за которыми следила городская стража. Отдельной должности осветителя тогда, в те далекие годы, не было, но ее появление вызвало резкое сопротивление церкви: христианская церковь плохо относилась к языческой, как она считала, традиции освещения городов – ведь если бог создал ночь темной, то человеку грешно нарушать установленную гармонию. Несколько веков назад многие считали фонарщиков слугами дьявола, а совсем недавно к этому добавились суждения врачей и полицейских: освещение ночных улиц неминуемо приведет к упадку нравов, дурно скажется на здоровье горожан, которые непременно будут чаще гулять по ночам, а не спать праведным сном. Освещение поможет также преступникам совершать их темные злые делишки…
Ах, преступники! А она-то вовсе о них не подумала. Они же могут напасть на нее, причинить зло, и к кому ей тогда обращаться? Это если она будет в состоянии обратиться за помощью!.. Перед мысленным взором Ванды предстала картина ночного разбоя, и она прижала пальцы к вискам. Прочь,
