Маневич соглашался на исключительно высокий процент, учитывая качество его легендарной коллекции. Так как она молчала, не решаясь сразу ответить, Маневич продолжал:
– Накладные расходы за мой счет. Хотя я знаю комиссионеров, которые все включают в свой гонорар. Да, и у меня есть условие. Мы с вами заключим договор, в простой письменной форме. К нему приложим список продаваемых картин и вещей. Я выплачу вам ваши пять процентов полностью только тогда, когда весь список будет закрыт. А до этого вы будете получать один процент с каждой проданной вещи. Наличными, из моих рук. Вещи должны продаваться не ниже установленной мною цены. То, что свыше – меня не волнует, это отходит вам, если сумеете продать. Все.
Воодушевление начинало оставлять Александру. Она, смутно предчувствуя некую ловушку, нахмурилась:
– Но может быть, процесс займет не один месяц… Может быть, год…
– Видите ли, – доверительно пояснил Маневич. – Вещи дорогие. Проценты внушительные. Я не хотел бы, чтобы вы бросили меня на половине дороги, получив за первую партию крупную сумму. Я хотел бы стимулировать вас таким образом, чтобы вы оставались со мной до конца.
И, едва заметно усмехнувшись, добавил:
– Кстати же, вы будете торопиться. А мне важно ликвидировать коллекцию как можно быстрее.
Александра, забывшись, покусывала нижнюю губу, выдавая свое волнение. Опомнившись, она взяла себя в руки и заметила:
– Вы – заказчик, ваши требования для меня – закон. Все зависит от объема работы… И от ваших цен. Продать много, быстро и дорого – это одно. Немного, быстро, и по умеренным ценам – иное. Мне тоже нужна конкретика.
Она позволила себе улыбнуться. Маневич оставался серьезен.
– В общих чертах мы договорились, – бросил он. – Остальное завтра. Кстати, я могу осмотреть вашу квартиру?
Это желание показалось художнице странным, но она согласилась. Маневич заглянул во все углы. Особенно его заинтересовал вид из окон комнаты. Он вглядывался в переулок, чуть ли не прижавшись носом к стеклу.
– Как тут безлюдно, – с одобрением произнес, наконец, коллекционер. – Настоящее жилье отшельника!
– О, не совсем! – покачала головой Александра. – Вот прежняя моя мастерская была действительно, хижиной отшельника. Со всеми достоинствами и недостатками.
– Где же вы раньше жили? – обернулся гость. – Марина обмолвилась, что это была необыкновенная мастерская!
– Через два переулка, ближе к Солянке. Тот дом, к сожалению, пошел под реконструкцию, – вздохнула Александра. – Я прожила там больше пятнадцати лет. Это была мастерская от Союза художников, ее получил мой покойный муж, а я унаследовала… Кто бы мог подумать, что я уеду оттуда самой последней!
Маневич слушал внимательно, и, по всей видимости, о чем-то попутно размышлял.
– И что же, теперь тот дом реконструируют? – поинтересовался он.
– Насколько
