права на отказ свидетельствовать против себя, приказа о доставке в суд и прочности англо-саксонского права от Великой хартии вольностей до Билля о правах, она может быть обнаружена в этих слушаниях.
Даже подобные процессы иногда могут установить правду, равно как дьявол не врёт Христу, когда говорит: «Знаю кто ты, святой сын Божий!», но Бог оберегает личную свободу и права независимо от того установлены ли они законом.
(Примечание Мемуариста. Дэйвис хочет сказать своему другу больше, чем пишет. Закон Божий в США преподавался повсеместно и существовала распространённая традиция передачи как бы намёков в виде ссылок на стихи Евангелия. Например, на бомбардировщике было написано «Павел двенадцать девятнадцать» и всем сразу понятно – это отсылка к стиху «мне отмщение и аз воздам».
Со словами, приведёнными Дэйвисом, та же история. Это первая глава Евангелия от Марка. Иисус проповедует в синагоге и один из прихожан начинает вопить, что тот пришёл всех погубить. Тогда оказывается, что прихожанин одержим злым духом, которого Иисус успешно изгоняет.
Намёк посла прозрачен – Россия это такой же прихожанин, одержимый, очевидно, злым Сталиным. А Штаты должны этого злого духа изгнать. Выдумщики американские. Продолжаем.)
Пишу тебе это лично и вне официального дипломатического протокола. Искренне твой.
В письме моему другу Артуру Кроку я не сказал, что собираюсь поднять этот вопрос с Советским правительством неофициально, потому что не был до конца уверен в уместности этого. Хендерсон, как и всегда, оказался полезен. Мы обсудили вопрос с ним и он склонялся к мысли, что дипломатической неуместности в моём личном ходатайстве перед властями не должно возникнуть, если я очень чётко укажу, что это не входит в мои официальные дипломатические полномочия.
В соответствии с договорённостями, я посетил президента Калинина, премьера Молотова и министра иностранных дел Литвинова. «Очевидно», – сказал я, – «целью дипломатического представительства в США и Москве является развитие дружеских отношений и улучшение понимания». Поэтому, я взял на себя смелость лично и весьма неофициально обратить внимание на желательность серьёзного рассмотрения дела Ромма.
Я обрисовал, по возможности, высокую репутацию, положение и место в обществе американских журналистов и, что даже если это не поможет, то возымеет благоприятный эффект на общественное мнение Соединённых Штатов, если бы Советское правительство могло высказать свои соображения касательно преданности Рома своему правительству и его поведения в этой связи в Вашингтоне.
Было бы правильно, чтобы свидетельства подобного рода рассматривались в связи с вопросом виновности Ромма. Моё предложение было воспринято учтиво. Молотов заявил, что высоко ценит мои добрые намерения и приветствует мои предложения.
С другой стороны он сказал, что к сожалению, джентльмены из прессы в Вашингтоне не владеют всеми известными ему фактами.
