выпала честь в течение многих лет опекать вашего брата Махмуда, а затем я служил визирем у вашей матушки. Теперь, когда ее больше нет при дворе, я жажду ответственных дел.
Настоящая причина, конечно, была совсем не та. Многие честолюбивые люди добивались возвышения, служа царицам, и я хотел именно этого.
– Что ж, хорошо, – ответила Пери. – Тебе придется быть отважным, чтоб выжить на моей службе.
Трудности мне нравились, о чем я и сказал.
Пери резко встала и пошла к нишам в стене, где помедлила перед большой бирюзовой чашей, вырезанной в виде павлина, распустившего прекрасный хвост.
– Это драгоценная старинная чаша, – сказала она. – Откуда она, знаешь?
– Из Нишапура.
– Конечно, – усмехнулась она.
По моей шее стекал пот, когда я старался разглядеть какие-то подсказки в цвете, узоре, полировке.
– Династия Тимуридов, – поспешно добавил я, – хотя не скажу, чье правление.
– Шахрукха, – сказала Пери. – Лишь несколько подобных вещей дошли к нам в отличном состоянии.
Любуясь, она взяла чашу и держала ее в руках, словно младенца, а я любовался ею. Бирюза была такой прекрасной, что сверкала, как драгоценный камень, а павлин словно бы готовился клевать зерно. Внезапно Пери развела руки и отпустила чашу, разлетевшуюся на полу тысячью осколков. Один докатился и замер у моих босых ног.
– Что бы ты сказал об этом? – спросила она тоном терпким, как зеленый миндаль.
– Несомненно, ваши придворные сказали бы, что это позор – уничтожать дорогую и прекрасную чашу, но, так как деяние было совершено особой царского рода, все прекрасно.
– Именно так они и сказали бы, – ответила она, скучающе пнув один из осколков.
– Не думаю, что вы считаете это правдой.
Она с интересом оглянулась.
– Потому что это глупость.
Пери рассмеялась и хлопнула в ладоши, подзывая одну из придворных дам:
– Принеси мою чашу.
Дама вернулась с чашей похожего рисунка и поставила ее в нишу, пока служанка заметала осколки битой керамики. Я наклонился и осмотрел осколок у моих ступней. Голова павлина выглядела нечетко, линии отличались от ясных штрихов на внесенной чаше, и я понял, что она расколола копию.
Пери внимательно наблюдала за мной. Я улыбнулся.
– Я тебя удивила?
– Да.
– Ты ничем этого не показал.
Я вздохнул.
Усевшись, Пери подобрала под себя ноги, показав из-под края синего платья алые шальвары. Я постарался не дать воображению странствовать по местам, сокрытым ими.
– Ты больше любишь начинать или заканчивать? – спросила она. – Назови только одно.
– Заканчивать.
– Приведи пример.
Я немного подумал.
– Ваш брат Махмуд не интересовался книгами, когда был ребенком, но моей обязанностью было убедиться, что он научился писать красивым почерком, понимать
