на неважное самочувствие. Рядом с ним присела дама с битком набитой сумкой на колесиках и ветхим зонтиком, который все время падал. Пожилая дама в непромокаемой косынке. В какой-то момент дама сняла косынку, и в движении, которым она поправила волосы, был явлен след очарования, действие которого прервалось много лет назад.
Зонтик между тем все падал, то туда, то сюда.
– Могу я чем-нибудь помочь? – спросил Джаспер Гвин.
Дама взглянула на него и сказала, что амбулаториям надо бы заиметь подставки для зонтиков, специально для дождливых дней. Кто-нибудь, добавила она, мог бы их убирать, когда выходит солнце.
– Исключительно здравое суждение, – сказал Джаспер Гвин.
– Еще бы не здравое, – сказала дама.
Потом взяла зонтик, закрытый, и положила на пол. Он походил на стрелу или границу чего-нибудь. Вокруг постепенно натекла лужа.
– Вы – Джаспер Гвин или просто на него похожи? – спросила дама.
Спрашивая, она рылась в сумке, искала там что-то маленькое. Продолжая шарить внутри, подняла взгляд, дабы удостовериться, слышал ли он вопрос.
Джаспер Гвин не ожидал подвоха, поэтому признался: да, он – Джаспер Гвин.
– Отлично, – сказала дама так, будто он правильно ответил на вопрос в викторине. Потом сказала, что в последние годы не читала ничего прекраснее сцены на молу в «Сестрах». – Спасибо, – сказал Джаспер Гвин.
– И горящая школа, в начале другой книги, длинной; горящая школа – просто великолепно.
Она вновь подняла взгляд на Джаспера Гвина и уточнила:
– Я была учительницей.
Потом выудила из сумки пару круглых лимонных карамелек и одну протянула Джасперу Гвину.
– Спасибо, я правда не хочу, – сказал он.
– Вот еще новости! – сказала она.
Он улыбнулся и взял карамельку.
– Если конфеты просыпались в сумку, это не значит, что надо от них нос воротить, – сказала она.
– Конечно нет.
– Но я заметила, что люди обычно так и делают.
Именно, подумал Джаспер Гвин: люди не доверяют карамельке, найденной на дне сумки.
– Думаю, по той же причине люди всегда сторонятся подкидышей, – сказал он.
Дама в изумлении повернулась к нему.
– И чураются последнего вагона в метро, – добавил он, преисполненный странного ощущения счастья.
Будто бы в детстве они учились в одной школе и теперь вылущивали из памяти клички одноклассников, протаскивая их через огромные расстояния. Между ними установился, словно по волшебству, краткий миг тишины. Потом они принялись болтать, и когда медсестра вышла и вызвала мистера Гвина, Джаспер Гвин сказал, что в данный момент он никак не может.
– Вы пропустите очередь, – сказала медсестра.
– Неважно. Завтра приду.
– Как угодно, – сказала медсестра ледяным тоном. Потом громко позвала некоего мистера Флюера.
Даме
