что я мог бы гораздо лучше поддерживать Карен, пока она росла.
Его жена сказала:
– Ты прекрасно со всем справлялся, Кристофер.
Он отмахнулся. Ввинтился взглядом в меня.
– Я знал, что Карен так до конца и не смирилась со смертью своего биологического отца. И – да, возможно, мне следовало активнее доказывать ей свою любовь. Но никто не совершенен, мистер Кензи. Никто. Ни вы, ни я, ни Карен. А жизнь полна разочарований. Так что не сомневайтесь, нас всю оставшуюся жизнь будет мучить совесть, что мы могли бы больше сделать для своей дочери, но не сделали. Однако угрызения совести – продукт для внутреннего потребления. И эти сожаления – только наши. И потеря – только наша. И чего бы вы ни добивались, я могу прямо сказать вам, что нахожу вашу затею довольно жалкой.
Миссис Доу сказала:
– Мистер Кензи, можно вас спросить?
Я посмотрел на нее:
– Конечно.
Она поставила чайную чашку на блюдечко.
– Дело в некрофилии?
– Что?
– Этот ваш интерес к моей дочери. – Она протянула руку и провела пальцами по поверхности кофейного столика.
– Э-э, нет, мэм.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Так в чем же тогда дело?
– По правде сказать, мэм, я и сам толком не знаю.
– Пожалуйста, мистер Кензи! Хоть какая-то идея у вас должна быть. – Она разгладила подол своей рубашки. Внезапно я почувствовал себя крайне неловко. Стены комнаты словно сжались вокруг меня. Я ощущал собственное бессилие. Ну как я мог в нескольких словах описать желание исправить зло, жертве которого уже ничто не поможет? Как объяснить внезапные порывы, которые направляют, а зачастую и определяют нашу жизнь?
– Я все еще жду ответа, мистер Кензи.
Я беспомощно поднял руку, признавая абсурдность ситуации.
– Она показалась мне человеком, игравшим по правилам.
– И что же это за правила? – спросил доктор Доу.
– Правила жизни в обществе, наверное. Она работала, открыла общий с женихом банковский счет, откладывала деньги на будущее. Одевалась и говорила так, как должны одеваться и говорить люди, – если следовать советам Мэдисон-авеню. Купила «короллу», хотя мечтала о «камри».
– Не совсем понимаю вас, – сказала мать Карен.
– Она играла по правилам, – повторил я. – А жизнь все равно ее раздавила. Я только хочу знать, было ли все произошедшее случайностью.
– Ага, – выдохнула Кэрри Доу. – И хорошо нынче оплачивается борьба с ветряными мельницами, мистер Кензи?
Я улыбнулся:
– На жизнь хватает.
Она задумчиво посмотрела на стоявшую справа от нее чайную посуду.
– Ее похоронили в закрытом гробу.
– Мэм?
– Карен, – сказала она, – похоронили в закрытом гробу, потому что то, что от нее осталось,
