style="font-size:15px;"> Слуга стоял и смотрел совсем растерянно.
– Кипяток есть? Вода горячая есть? – спрашивала у него Глафира Семеновна. – Понимаешь, горячая теплая вода.
– Топла вода? Има… – поклонился слуга.
– Ну, так вот тебе чайник и принеси сейчас его полный кипятком.
Глафира Семеновна подала ему свой дорожный металлический чайник.
– Да тащи скорей сюда бифштексы! – прибавил Николай Иванович.
Слуга кисло улыбнулся и сказал:
– Нема бифштексы.
– Как нема? Ах ты, разбойник! Да что же мы будем есть? Ясти-то что мы будем?
– Нема, нема… – твердил слуга, разводя руками, и начал что-то доказывать супругам, скороговоркой бормоча по-сербски.
– Не болтай, не болтай… Все равно ничего не понимаю! – махнул ему рукой Николай Иванович и спросил: – Что же у вас есть нам поесть? Ясти… Понимаешь, ясти!
– Овече мясо има… – отвечал слуга.
– Только? А кокош? Есть у тебя кокош жареный? Это по-нашему курица. Печене кокош?
– Кокош? Нема кокош.
– И кокош нема? Ну, просад тогда. Вот тут стоит какой-то просад, – ткнул Николай Иванович пальцем в карту кушаний.
– Просад? Нема просад, – отрицательно потряс головой слуга.
– Да у вас, у чертей, ничего нет! Ловко. Рыба, по крайней мере, есть ли?
– Нема риба.
– Ну, скажите на милость, и рыбы нет! Решительно ничего нет. Что же мы есть-то будем?
– Из своей провизии разве что-нибудь поесть? – отвечала Глафира Семеновна. – Но ветчину я в таможне кинула. Впрочем, сыр есть и икра есть. Спроси, Николай, яиц и хлеба. Яйца уж наверное есть. Яиц и хлеба. Да хлеба-то побольше, – обратилась она к мужу.
– Ах вы несчастные, несчастные! – покачал головой Николай Иванович.
– Вечер, господине, ночь, господине… – разводил руками слуга, ссылаясь на то, что теперь поздно. – Единаесты саат[13], – прибавил он.
– Ну, слушай, братушка. Яйца уж наверное у вас есть. Яе…
– Яе? Има… Есте, есте.
– Ну, так принеси десяток яиц вкрутую или всмятку, как хочешь. Десять яе! И хлеба. Да побольше хлеба. Понимаешь, что такое хлеб?
– Хлеб? Есте.
– Ну, слава богу. Да кипятку вот в этот чайник… И две порции овечьего мяса.
– Овечье мясо? Есте.
– И десяток яиц. – Николай Иванович растопырилперед слугой все десять пальцев обеих рук и прибавил: – Только скорей.
– Нет, какова славянская земелька! – воскликнул он. – В столичном городе Белграде, в лучшей гостинице не имеют самовара и в одиннадцать часов вечера из буфета уж ничего получить нельзя!
Но супругов ждало еще большее разочарование. Вскоре слуга вернулся, и хотя принес, что от него требовали, но овечье мясо оказалось холодное, яйца были сырые, хлеб какой-то полубелый и черствый, а вместо кипятку в чайнике была только чуть теплая вода. Он начал
Одиннадцатый час (
