target="_blank" rel="nofollow" href="#n_26" type="note">[26]
– Дас ист ресторан? – спросила Глафира Семеновна.
– О, я, мадам, о, я… Битте…
– Ессен-то гут здесь? – в свою очередь задал вопрос Николай Иванович, мешая русские и немецкие слова.
– Аллес вас нур инен гефелиг…[27]
И белокурый человек стал усаживать супругов за столик.
– Митаг-то есть у вас? Хабензи? – сказал белокурому человеку Николай Иванович.
– Нет, нет. Не стану я есть митаг[28], – перебила его Глафира Семеновна и отдала приказ: – Бульон и бифштекс…
– О, я, мадам, – поклонился блондин.
– Ну а я съем чего-нибудь эдакаго сербского, посербистее, – проговорил Николай Иванович. – Надо же сербскую кухню попробовати. Гебензи карте.
Блондин придвинул ему карту и отошел к себе за стойку, приставив к супругам черномазого слугу в светлом запятнанном пиджаке и в зеленом коленкоровом переднике.
Николай Иванович стал рассматривать карточку, как вдруг над его ухом раздался возглас:
– Сретьян дан![29] Велику радость има видеть вас, господине и мадам.
Перед супругами стоял брюнет в очках, сосед их по вагону, и улыбался, скаля белые зубы.
Обед по-сербски
Супруги приветствовали, в свою очередь, брюнета в очках. Он подсел к их столику и начал расспрашивать, довольны ли они Белградом, гостиницей, где остановились.
– Ничего, – отвечал Николай Иванович. – На наш Ярославль ваш Белград смахивает, только там все-таки оживленнее на улицах.
– На Ярославль? Гм, гм… – как бы обиделся брюнет и поправил золотые очки на глазах.
– Да, да, – подхватила Глафира Семеновна. – А вы нам сказали, что Белград – маленькая Вена. Вот уж на Вену-то нисколько не похож. Скажите, и отчего так мало публики на улицах? Чистой публики… В особенности дам, – спросила она брюнета.
– Мало публикум? О, это простой день. Данаске петок[30], а молим вас посмотреть, сколько публикум в праздник, в неджеля![31]
– Но дам, дам отчего на улицах совсем не видать – вот что нас удивляет, – сказал Николай Иванович.
– О, наши дамы… Как это по-русски? Наши дамы – добри хозяйки. Наши дамы с свои дети… – рассказывал брюнет, мешая русские и сербские слова и ломая последние умышленно, будто бы для удобопонятности.
То же делал и Николай Иванович.
– Однако что же я обедать-то себе не закажу! – спохватился он. – Вот что, господин, брат-славянин, – обратился он к брюнету в очках. – Молим вас, скажите, какое бы мне сербское кушанье себе заказать? Только такое, чтобы оно было самое сербское.
– Србски? Есте, есте. Это листья от грозде с фарш от овечье мясо и соус от лук.
– Это значит виноградные листья с бараньим фаршем.
Грозде – виноград.
– Есте, есте. Ее… –
Все, что вам угодно (
Обед (
Добрый день (
Сегодня пятница (
Воскресенье (
