мужики в железе, зато в мое время о паладинстве уже забыли напрочь, вот тогда-то вспомнили эпоху короля Артура, ибо сам король и его герои для нас просты и понятны: дрались за добычу, умыкали чужих жен, а если и освобождали какую невинную девушку из лап людоеда, то опять же мотивы их поступков были проще и понятнее нам, простолюдинам третьего тысячелетия. И рыцарями начали считать именно воинов короля Артура, хотя звания рыцарей, по сути, достоин один лишь Галахад, мог бы считаться даже паладином, остальные же – крепкие мужики в доспехах и с мечами, что не просто думали сперва о себе, а потом о Родине, вообще ни о какой родине не думали и не знали такого понятия.
Перед моим взором проплыли картинки прошлого, я ответил со вздохом:
– Вы правы, отец Дитрих. Какой из меня паладин… Когда собираться?
– Лучше не затягивайте, – ответил и посмотрел мне в глаза. – На рассвете вас устроит? Что делать, сэр Ричард, сильному воину Господа – ноша по плечу!
– Больший груз, – огрызнулся я, – везет не самый сильный, а самый тупой верблюд.
Утром я проснулся, щурясь, комната залита светом, как будто над Зорром засияло два или три солнца. За окном свист, треск, а когда выглянул, обомлел: черные проталины, где вчера был снег, пригорки похожи на зеленые щетки: жесткая торопливая трава выползает так же спешно, как лезли зубы кадмового дракона, посеянного Язоном.
От пригорков пар, впадинкам тепла достается меньше, там травы еще нет, блестят грязные льдинки, но и те истаивают буквально на глазах. Птицы подняли неистовый щебет, стараются перекричать друг друга. Вдоль подоконника пробежал крупный муравей, посмотрел в мою сторону внимательно, сяжки двигаются, старается понять, перепадет ли сегодня от меня угощение или придется искать и тащить перезимовавших мух, жуков, куколок, очень худых и жестких, иссохших, будто тоже старались попасть в святые и до неприличия морили себя голодом.
– Ого, – сказал я невольно по своему адресу. – Ни фига себе спун!.. Ну не жаворонок я, не жаворонок!.. Я вообще-то еще тот гусь…
Сонный добрел до бадьи с водой в углу комнаты. Ударом кулака проломил тонкую корочку льда, плеснул в лицо, здесь так умываются и короли, если умываются, взвизгнул, не по мне это моржевство, поспешно оделся. В Средневековье феодалам помогают одеваться слуги, но я хоть и в феодальстве, но пока еще не феодал, а так себе, подфеодальник, мужик с мечом и с доспехами, хотя и при золотых монетах, но ранг, ранг, ранг…
Когда спускался вниз, слуга почтительно доложил, что в прихожей дожидается сэр Сигизмунд. Я заглянул в приоткрытую дверь, он сидит у дверей, прямой и правильный, красивый рослый юноша, весь белокурый, с нежным, румяным, как у херувима, лицом, в чистых голубых глазах почтительное внимание.
Я приоткрыл дверь, Сигизмунд вздрогнул, увидел меня, вскочил, преисполненный готовности выполнять любые повеления сюзерена.
Я помахал рукой.
– Сэр Сигизмунд,
