немало.
Решетка ворот заскрипела, поднялась с натугой. Стражники приветствовали нас, голоса хриплые, простуженные, но все держатся бодро, молодцевато, при нашем приближении всяк выпрямлял спину, разводил плечи и старался смотреть орлом или хотя бы львом. Сигизмунд наклонил копье, дабе не царапать свод, кони прошли бок о бок, копье снова нацелилось в синее небо, я видел, как Сигизмунд готов поскорее опустить забрало и копье, дабы пришпорить чудовище в шахматной попоне и метнуться на противника… хорошо бы – дракона, да чтоб огнедышащего…
– Сиг, – сказал я доброжелательно, – расслабься.
Он вздрогнул, покраснел, посмотрел на меня испуганными глазами.
– Зачем?
– А то перегоришь, – сказал я. – Нам еще ехать и ехать. А если будешь ждать, что вот-вот что-то выпрыгнет, загукает, растопырится да ка-а-а-ак гавкнет, то свалишься через милю. Или уже не заметишь, как в самом деле что-то выпрыгнет. И начнет тебя жрякать, посыпая перцем и чесноком.
Он сказал торопливо:
– Сэр Ричард, я так боюсь осрамиться в ваших глазах!.. Вы такой воин, такой воин…
– Ага, – ответил я саркастически, – воин.
Он поглядывал на меня испуганно и с невероятным почтением, а я в самом деле чувствовал себя старше его лет на тысячу или хотя бы пятьсот, сколько там прошло с его феодального века до моего постиндустриального, хотя на самом деле мы или ровесники, или же он старше меня на пару-другую лет.
Ворота остались за спиной, но острозубая тень от них еще тянулась под копытами наших коней, как мы с Сигизмундом увидели большой отряд конных воинов под началом паладина. Они ехали навстречу, следом двигалась, поскрипывая высокими колесами, крытая повозка.
Сигизмунд сообразил первым, явно увидел какие-то особые знаки, торопливо подал коня на обочину, соскочил и стоял там в смиренной позе буддиста. Я тоже сдвинулся в сторону, но остался в седле.
Повозка поравнялась с нами, занавеска отодвинулась, я увидел худое, изможденное постами и бдениями лицо, горящие фанатизмом глаза, плотно сжатые губы.
– Благослови, святой отец! – сказал Сигизмунд с жаром.
Человек с горящим взором перекрестил его, сказал жарким голосом:
– Будь благословен, рыцарь. Остерегайся тех, что уступают дьяволу!
В мою сторону он бросил взгляд острый и пронизывающий, я ощутил жар во внутренностях. За повозкой проскакало еще двое всадников, Сигизмунд влез в седло, я уже ехал далеко впереди, он догнал меня, спросил вполголоса:
– Это и есть святой человек, которого ждут в Зорре?
– Ты же сам просил у него благословения!
– Я просто увидел эмблему служителя церкви!
– Он это, он.
– Как жаль, – вырвалось у него.
– Чего жаль?
– Что уезжаем, – сказал он простодушно. – Нельзя было задержаться хоть на сутки?.. Послушали бы проповедь, исповедались бы во всех грехах, испросили бы его напутствия на дальнюю дорогу…
Я
