тебя – Никак! У тебя даже имени своего нет. Одна кличка – Дворянчик. А потому делать ты будешь то, что я тебе скажу. Иначе тебе – конец! Понял? И учти: больше я за тебя ни перед кем извиняться не буду. Да я лучше сам тебя пришибу, чем до такого позора перед деревенскими опускаться. Всё! Иди… в баню…
Дворянчик, судорожно скривившись, хотел было что-то сказать, но, натолкнувшись на мой жёсткий взгляд, лишь раздражённо выдохнул, развернулся и быстро зашагал по улице, догоняя остальных. Вот так-то, парень. А ты думал, я тебя теперь до небес вознесу оттого, что при всех графом назвал? Перетопчешься…
Банька у старосты Будира оказалась знатная. Каменные стены, обшитые изнутри духмяной доской подолгу не выпускали тепло. А большая печь, сложенная из местного камня, пыхала таким жаром, что подойти к ней было просто невозможно. На трёхступенчатом полке можно было разместить весь наш отряд и ещё оставалось довольно много свободного места. В углу, в корыте с горячей водой, отмокали свежие дубовые и берёзовые веники. Там же стояли кадки с горячей и холодной водой для мытья и несколько шаек На лавке лежали мочалки и несколько кусков мыла. Соскочив распаренными с полков, мы охлаждались в дубовых кадках, наполненных речной водой и стоявших в боковой пристройке. А в предбаннике на столе блестели запотевшими боками несколько кувшинов с охлаждённым домашним пивом.
– Да, хорошо, – довольно выдохнул разомлевший после парилки Циркач, отхлебнув пивка из кружки, – давно я так не парился…
Как следует напарившись, мы сидели и переводили дух в предбаннике, попивая пиво и довольно покряхтывая и жмурясь.
– Подумаешь, – дёрнул щекой Дворянчик, – баня… Жарища, духота, теснота.
– Тебе не понять, – качнул головой Степняк, – То-то ты первым из парилки выскочил.
– Баня – для мужичья деревенского, – наставительно ответил граф, – а мы, дворяне, принимаем ванну, либо моемся в больших деревянных чанах с горячей водой.
– А у нас дома баня другая была, – вступил в разговор Одуванчик, – у нас жар был сухой.
– Как это? – не понял Цыган.
– Ну… Вот здесь мы воду на камни раскалённые брызгали. От них пар шёл. И воздух влажными и горячим делался. Так?
– Ну?…
– А у нас в степи воды мало. Потому и на камни мы её не льём. Сидишь на полке в сухом жаре, прогреваешься, потом исходишь, сколь терпеть сможешь. А уж когда совсем невтерпёж делается, насквозь пропотеешь, из парилки выскакиваешь и, как здесь, в кадку с водой холодной прыгаешь. В ней же потом и с мылом моешься. Вот так и паримся.
– Интересно, – качнул головой Циркач, – сухой жар… Я бы хотел попробовать.
– Вот и полезло из тебя твоё полумужичье происхождение, – тут же едко бросил Дворянчик, – сразу видно – не дворянин.
– Слушай ты. голубокровый. Рот закрой, пока тебе в него мочалку не вогнали, – лениво процедил Циркач.
– Кто? Ты, что ли?
– Слушай, Дворянчик, – повернулся я в его сторону, – ну,
