пассажи автор был награждаем "бешеными аплодисментами" с одной стороны и "шипеньем" – с другой[153].
По мнению религиозного философа, христианство возложило на человека дополнительное бремя ответственности. Одно дело не служить Истине, не зная ее, другое дело знать и не служить. В.Соловьев не был мыслителем, отгородившимся от мира явного, от проблем текущего времени. О том, как много значило для него служение Истине в повседневной насущной и общественной жизни, рассказал С.Булгаков, анализируя многоаспектную критическую публицистику ученого. В.Соловьеву действительно до всего было дело. В одном случае он указывает власти на недолжное внимание к вопросам ценообразования на хлеб. В другом случае он критикует И.Фихте, Г.Гегеля за германское высокомерие, М.Каткова за русское. Кстати сказать, национализм ученый сравнивал с самыми неприличными заразными болезнями, как-то, шутя, заметил, что слово "патриот" рифмуется со словом "идиот"[154]. Он критикует Л.Толстого в вопросах "непротивления" и "опрощения", полагая, что писатель не видит жизни в ее действительных противоречиях. Он отвергает как аморальные доводы Ф.Ницше об относительности добра и зла, призывая к борьбе с "антихристовым" учением, с "демонизмом сверхчеловека"[155]. Он защищает демократию на религиозной основе, экономическое благосостояние, научное просвещение, культуру в самом широком смысле. С.Булгаков видел в этом своеобразное западничество на метафизической подкладке[156].
В.Соловьеву нельзя отказать в исторической прозорливости. Его, в частности, не обманул гуманный фасад марксизма. На пике процесса, который В.Вересаев назвал "поветрием", когда, по словам известного тогда политика, "марксистами становились все", он доказывал, например, в "Чтениях о Богочеловечестве", несостоятельность этого учения. Его отталкивали легковесные рассуждения о достижимости "земного рая", всеобщего равенства и процветания, радикальные средства борьбы во имя достижения благих целей, отталкивал воинствующий атеизм марксизма. Особенно мыслителя пугал, и, как показала ближайшая история, не без основания, марксистский принцип коллективной (классовой) вины и ответственности, позволяющий человеку свободнее относиться к ответственности личной. Принцип, воспринятый как индульгенция многими палачами-исполнителями. В.Соловьев выступает против отождествления социализма и христианства, за много лет до "богостроительства" отвергает идею их союза. "Социализм, – писал философ, – иногда изъявляет притязание осуществлять христианскую мораль. По этому поводу кто-то произнес известную остроту, что между христианством и социализмом в этом отношении только та маленькая разница, что христианство требует отдавать свое, а социализм требует брать чужое"[157]. Как гражданина В.Соловьева привлекали партии и движения, защищавшие идеалы свободы, прежде всего свободы духовные, по его мнению, фундаментальные, а затем уже другие, политические, экономические.
Он имел свою благодарную
Безобразова М.С. Воспоминания о брате Владимире Соловьеве // Соловьев В. "Неподвижно лишь солнце любви…". М., 1990. С. 328 – 329. В упомянутой лекции "Об упадке средневекового миросозерцания" В.Соловьев выразил свое убеждение, что и атеисты могут объективно участвовать в осуществлении Божьего промысла, после чего последовал очередной запрет на чтение публичных лекций.
Письмо Н.Н.Страхову, 6 декабря 1887 года.
В некоторых случаях отдельные идеи немецкого ученого В.Соловьев пытается интерпретировать в христианских параметрах, но видит в них лишь "извращенное" христианство, например в статье "Идея сверхчеловека". Позже у некоторых современников В.Соловьева такая интерпретация получит иное, более положительное развитие.
Философские воззрения Владимира Соловьева. Отчет о лекции проф. С.Н.Булгакова // Новый путь. 1903. № 3.
Соловьев В. Чтения о Богочеловечестве // Соловьев B.C. Соч. в 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 10-11.
