дискуссии о том, что первично, что вторично у этого автора, несколько демагогичны. Непредвзятое обращение к конкретным художественным произведениям В.Соловьева по крайней мере, ко многим, не может не открыть того факта, что В.Соловьев не просто поэт, а поэт незаурядный. В своих лучших произведениях он дал те образцы стиля поэзии, которые будут доминировать в последующих десятилетиях.
В.Соловьев – автор пародий на русских символистов, это общеизвестно. Но при этом важно иметь в виду, что он пародировал первые опыты деятелей новой поэзии, тех авторов, которые с некоторым вызовом называли себя "русскими символистами" и весьма смутно представляли, каким путем и куда пойдут они в своем творчестве. Тем более они не представляли направление развития других художников, бежавших эпатажа современников и дебютантов, для которых будет очевидна необходимость модернизации классики, но с опорой на ту же классику, на того же В.Соловьева, и которые тоже будут называть себя символистами. Название его критической статьи "Русские символисты" повторяет название известных брюсовских сборников, которыми почти единоличный их автор поспешил "застолбить" свое лидерство в новой изящной поэзии. Между стихами этих сборников, другими "новыми стихами" середины последнего десятилетия уходившего столетия, с одной стороны, и стихами некоторых "старых", тем более молодых символистов последующих годов, да и многими зрелыми стихами того же В.Брюсова, с другой стороны, существует поэтическая дистанция огромного размера. В название критической статьи, которую В.Соловьев писал почти одновременно со своими пародиями, в ее содержание вложена изрядная толика иронии. "Эта тетрадка, – так начинает статью критик, указывая на публикации взволновавших его стихотворцев, – имеет несомненные достоинства: она не отягощает читателя своими размерами и отчасти увеселяет своим содержанием". В стихах "русских символистов" его смущает ориентация на французских декадентов и возмущает "совершенное отсутствие… всякого смысла".
В самих пародиях он высмеивал отечественных "декадентов" и "оргиастов", их утрированный пансемиотизм, нарочитую туманность, бессодержательную словесную эквилибристику:
Горизонты вертикальные
В шоколадных небесах,
Как мечты полузеркальные
В лавровишневых лесах…
Тут, конечно же, нельзя не вспомнить брюсовские строки из стихотворения 1895 года "Творчество":
Тень несозданных созданий
Колыхается во сне,
Словно лопасти латаний
На эмалевой стене…
Еще пример из соловьевских пародий того же 1895 года:
На небесах горят паникадила,
А снизу – тьма,
Ходила ты к нему иль не ходила?
Скажи сама!..
Но главное, что не принимал В.Соловьев у создателей "новой красоты", это то, что они отказались от обоснованного
