и покой».
Джио перевел его слова, индейцы недоверчиво слушали, кое-где раздались удивленные возгласы, явно выражавшие сомнения дикарей.
– Эта девушка – моя сестра и невеста моего друга. Она не богиня ваших джунглей, она приплыла с нами из-за моря, поэтому верните ее, если не хотите разгневать богиню Солнца!
Повисло молчание, на лице вождя с быстротой молнии замелькали мысли, что было очень странным для жителя земель, где выдержанность считается главным достоинством мужчины, а потом он сделал шаг к Барту и начал что-то говорить, столь оживленно жестикулируя, будто был не всеми почитаемым вождем индейского племени, а торговцем скотом на сицилийском рынке.
– Что он говорит? – Барт в полном недоумении повернулся к Отцу Джио.
– Говорит, что ложь не к лицу мужчине.
– Но я не лгу! – возмутился Барт. – Да как он смеет!
– Говорит, что избранник должен делом доказать правдивость своих слов.
– Скажите ему, я готов.
Джио перевел слова рыцаря, вождь, услышав их, колебался. Он долго-долго молчал, а племя терпеливо ждало его решения. Потом он повернулся к своим воинам, махнул рукой, что-то крикнул, и они бегом помчались на самую вершину пирамиды.
Прошло несколько мучительных часов, и путники уже не могли переносить неизвестность и ожидание. Они растянулись прямо на траве, рыцари Солнца пытались сохранять спокойствие и молиться, Маринелла села обратно на свои носилки и закрыла лицо руками – солнце пекло нещадно, индейцы привыкли к нему, но для белых людей с их кожей, это испытание обещало оказаться весьма и весьма непростым. Наконец, ушедшие воины, уже не торопливо, а торжественно, спустились с вершины. На лежащей на их плечах толстой палке, напоминавшей скорее ствол небольшого дерева, они держали большой чан, над которым клубился золотистый пар.
Вождь что-то сказал, наклонившись к Отцу Джио.
– Что это? – подала голос взволнованная Маринелла со своих носилок.
– Расплавленное золото, – откликнулся Отец Джио.
– Что они хотят сделать?
– Золото – символ солнца, – пояснил Джио. – По легенде оно не может причинить вреда истинному избраннику. Любезные хозяева хотят окунуть в него Барта!
Маринелла похолодела от ужаса, вскочила на ноги, а потом, не колебавшись ни мгновения, крикнула:
– О боже! Эти дикари сошли с ума! Отец Джио, прекратите это! Прекратите немедленно! Скажите им, что я выйду замуж за кого угодно, только, пожалуйста, не нужно этого ужаса!
Подняв руку, Барт сделал ей знак замолчать. В его жесте было столько достоинства и спокойствия, что девушка невольно подчинилась и растерянно умолкла, лишь продолжая со страхом смотреть на происходящее.
Тем временем, под звуки барабанов, индейцы поставили котел прямо перед Бартом, а остальная толпа тут же благоговейно расступилась.
В
