кормилиц наконец загнали на плот, произошёл небольшой конфуз. Одна страдалица вышибла перекладину загородки и вырвалась на волю. Почуяв свободу, она решила развить свой успех и, недолго думая, сиганула в воду. Задрав хвост и поднимая вокруг себя море брызг, коровёнка рванула к берегу. Добравшись до спасительной суши, бурёнка победоносно взмычала и целенаправленно устремилась к ближайшей кромке леса.
–Яшка, растудыт тебя в коромысло, ты пошто скотину за рога к столбу не прикрутил? – заорал на своего сына Болдырев Ефим.
– Дак я думал – опосля, – пряча от разгневанного отца глаза, попытался оправдаться виновник происшествия.
– Я тебе покажу «опосля», – Ефим сгоряча прошёлся хворостиной, которой перед этим помогал безмозглой скотине забраться на плот, меж лопаток непутёвого сына.
– Погодь, дядька Ефим, парня-то калечить, – вступился за Яшку Степан, – верну я зараз твоё имущество.
Задорно гикнув, он вскочил на своего коня и, пришпорив жеребца, поскакал вслед за беглянкой.
Суетившийся на берегу люд с интересом стал наблюдать за развязкой событий. Всё какое-никакое, а разнообразие.
– Ты её, заразу, с «винта» прищучь, – кричали вслед Степану казаки, – чтобы другим неповадно было. А не то счас все в побег ударятся.
Степан совет хохмачей проигнорировал. Его жеребец в пять минут настиг непокорную отступницу, и в воздухе просвистел аркан. Надо же, удивился я, не хуже заправского ковбоя орудует казачок. Меж тем петля ловко обвила широко расставленные рога коровы, а Степан резко осадил коня. Руки, державшие аркан, напряглись. И вот, перекувыркнувшись через голову, свободолюбивое животное распласталось на траве. Недоумённо мотая головой, корова вскочила и попыталась вновь задать стрекача, но не тут-то было. Степан, накручивая на руку аркан, постепенно стал подтягивать бурёнку к себе, а затем, намотав конец верёвки на луку седла, медленным шагом направил лошадь к плотам.
– Принимай, дядька Ефим, свою беглянку. Магарыч с тебя, – крикнул он мужику и ловко спрыгнул на землю.
– Ай да казак! Ну и ловок, чертяка, – одобрительно зашумели мужики.
Степан же, поймав взгляд смутившейся девицы, подмигнул ей. Та, поняв, что разоблачена, гордо отвернулась в сторону.
– Благодарствую тебе, Степан Северьянович, – уважительно, по имени-отчеству, поблагодарил казака, принимая конец верёвки, Ефим.
– На, безрукий. Попробуй упустить ишто раз, – отдал он верёвку сыну.
– Не упущу, – буркнул тот.
Больше никаких происшествий не было. К восьми часам утра караван был готов тронуться в путь, но начальство почему-то медлило с отправкой. Оказалось, что все ждут какое-то высокое начальство – чуть ли не самого генерал-губернатора Муравьёва.
Через минут двадцать со стороны Шилкинского завода прискакал всадник. Он о чём-то переговорил с офицерами, и те, облегчённо
