туда, куда меня пытался привести ворон.
Но если по городу зимой ещё можно более-менее сносно бегать голышом, то вот по лесу… удовольствие не из приятных. На моём пути постоянно попадались густые кустарники, и их тонкие ветви больно хлестали по телу. Через пять минут такого бега грудь и живот покрылись кровоподтёками, стопы были больно иссечены – я бежал, почти не глядя под ноги, и натыкался горящими от холода ступнями на мелкие сучки, скрывающиеся под сугробами. Пришлось поневоле перейти на шаг. Становилось всё холоднее, немилосердный ветер дул в лицо, а босые ноги, казалось, касались не снега, а горящих углей. Тело единственным доступным способом сопротивлялось холоду: его температура возрастала. Но долго я так выдержать не мог. Идти становилось всё больнее, я стиснул зубы и терпел. Через минуту такой ходьбы по спине поползли холодные мурашки, но я упрямо шёл, даже не зная толком, куда именно.
Выдержал я примерно ещё минут пятнадцать. А потом я споткнулся о выступающий корень дерева и обессиленно упал. Последнее, что я видел, закрывая глаза – свои иссечённые и кровоточащие ноги. Но я всё равно добился своего. Смог сбежать из ужасного мира и не стал идиотом…
Милен и Ярослава. Из ноосферы «Райского сада»
Тревога набрасывала покрывало тьмы на душу Милена. Он безостановочно бродил по широкой горнице. В углу тихо потрескивал камин; Ярослава с беспокойством поглядывала на сына, пытаясь определить, что же именно терзает его душу. Наконец женщина поняла, в чём дело, и с заботой произнесла:
– Милен, ты переживаешь из-за того человека, что так и не дошёл до нас?
– Конечно, я беспокоюсь. Ведь на вид ему уже почти двадцать пять лет, но он разумнее остальных. Так неужели и он обречён на безумие?
– Увы, видимо, да. Ты прекрасно знаешь, что мы с тобой единственные сохранившие чистый ум, и вокруг только города и исорги, разрушающие разум, убивающие душу…
– Нет, я не могу так просто смириться с этим! Неужели мы ничего не можем сделать?
– Сынок, ты прекрасно знаешь: сколько ни пытались – ничего не получалось. Теперь этого мужчину контролирует исорг, и мы не можем с ним сражаться. Энергия нашего сада мирная, она не предназначена для боёв, даже во имя справедливости.
– Точно! Мама, точно! – Милен застыл на месте, озарённый мыслью. – Энергия сада мирная, но! Разве ей не захочется освободить солнечную энергию, пленённой птицей томящуюся в панелях, что установлены на домах? О боги, как же я раньше не подумал об этом! Ведь мы можем отключить электричество во всём городе, и тогда многие люди получат шанс сбежать!
– Милен, погоди, мы не знаем, к каким последствиями приведёт высвобождение энергии из солнечных панелей…
– Но надо хотя бы попытаться! Не можем же мы всю жизнь просидеть тут, бездействуя!
– Тогда делай, раз решил. Только не забудь об осторожности, – Ярослава улыбнулась, глядя на сына,
