чему они привыкли. К тому же я не смогла бы пользоваться своими вещами после соседей. Я себя знаю. По-своему мне было соседей жалко, но я старалась этого не показывать, а то они тут же воспользовались бы этим. Сегодня искали приставку к видеомагнитофону, меня накануне участковый поздравил с тем, что за последнюю неделю я третий раз выступаю понятой.
– Везет вам на приключения, – сказал он.
Приставку мы не нашли, как стало известно после, ее успели продать и купить водки – «пропить». Зато у Гали в комнате я увидела красивое белье. Кружевные трусики, лифчики, полупрозрачные топики сушились на веревке, было видно, что Галя ими пользовалась и не раз. Я не выдержала и рассказала об этом участковому на правах старой знакомой.
– Чье белье? – спросил он без обиняков у Гали.
– Мое, – уверенно сказала та, с вызовом глядя ему в глаза.
– Где взяла?
– Купила на рынке.
– За сколько?
Тут Галя замешкалась, она посмотрела на тонюсенькие ажурные подвязки для чулок, как бы прицениваясь, сколько они могут реально стоить, и ответила:
– За две тысячи.
– А сколько ты получаешь? – не отставал участковый.
– Четыре шестьсот в месяц вместе с премиальными.
– Так, – повернулся он к дежурному, – зовите сюда балерину.
Она вошла, немного растрепанная и невероятно красивая. Милиционеры невольно отпрянули.
– Ваше? – указал пальцем на белье участковый.
– Мамма мия! – воскликнула она. – Мой корсет, и бюстгалтер мой… – Тут она беспомощно открыла рот, стала похожа на раненую птицу, повернулась к нам и полушепотом сказала:
– Я не смогу это взять. Я никогда не смогу больше это носить, понимаете?
– Неприятно, конечно, – начал почему-то оправдываться участковый, – но если постирать, прокипятить, почему бы и не надеть?
– Застежки на корсете, – сказала, краснея, она, – не все, сразу видно, – у дамы, которая надевала, другая талия….
– Ясно, что другая. Это как на корове седло.
– И аура, понимаете, это не отстирать. Это… мое… сокровенное… а к этому прикасались чужие руки.
– Да не одни, – вошла другая соседка. – Эти фигуристые трусы и цветастые финтифлюшки носила Светка, Галкина дочка, даже стриптиз танцевала на подоконнике, чтобы всей округе было видно, а потом с Вовкой в туалете закрылась, ребятишки в замочную скважину смотрели. Они давай стучать, значит, пустите, мол, извиняюсь при культурных людях, пописать, а той нипочем, глаза закатила, и, как показывают в американских фильмах, стонет… Ладно бы дело было вечером, когда, понятно, все бухие, а то прям с утра, день-курва только начинался, двенадцати еще не было.
– Я не смогу это носить никогда, – твердо сказала танцовщица, –
