приказал я себе. – Поехали!
Я включил заднюю передачу и аккуратно попытался стронуться с места. Машина дернулась, но так и осталась стоять. Кроме скрежета трущихся о резину и броню кирпичей, других звуков слышно не было, ничего не хрустнуло, не затрещало. Неплохо для начала. С души свалился огромный камень. Надежная торсионная подвеска выдержала выпавшие на ее долю испытания. Ну, а если такая великолепная машина цела и исправна, то грех не использовать все ее замечательные возможности.
Во время следующего предпринятого мной отчаянного рывка БТР ревел мотором и судорожно крутил проскальзывающими колесами, но с места почти не двигался. Еще одна, третья попытка оказалась ненамного удачнее предыдущих. Что-то не пускало, что-то надежно держало машину в каменной ловушке.
Именно когда я раздумывал об этом, в люк над моей головой настойчиво забарабанили. Я привстал и открыл крышку. Ну, конечно же, это был Леший.
– Ты чего остановился?! – прокричал подполковник. – Давай! Осыпаются ведь! Вон, уже полморды освободил. Даже крышки смотровых люков теперь можно открыть.
Я немедленно последовал совету приятеля и открыл крышки. В кабину тут же ворвался дневной свет. Однако от него я даже не зажмурился. Странные фокусы выкидывают мои глаза. А может, дело вовсе не в глазах? Может, дело в самом свете? Он уже не такой яркий, и это первый звонок, первый намек на приближающиеся сумерки.
– Андрюха, держись! – прокричал я и вновь заставил мотор взреветь.
На этот раз я применил новую методу. То рвал вперед, то сдавал назад, пытаясь раскачать, расшатать машину, словно это был ржавый гвоздь, плотно засевший в старой доске. Что из этого выходило, было видно плохо, но наблюдатель у меня над головой все подначивал и подначивал:
– Давай-давай! Кажись, получается! Еще чуток, и пойдет!
Цирк-зоопарк, ну когда же пойдет? Я злился на БТР, на Лешего и на самого себя.
– Пошла, родимая! – вдруг завопил Загребельный. – Поддай газку, Максим!
Я так и сделал. Мотор взревел как сумасшедший, бронетранспортер заходил ходуном, снаружи послышался оглушительный грохот, визг и скрежет. Что там происходило, я так и не понял, но только баррикада впереди начала удаляться. Машина, покачиваясь, медленно отползала назад.
Глядя на два вдрызг разорванных колеса, я сокрушенно покачал головой.
– Кто ж знал, что там железобетонные балки, да еще и арматура из них торчит? – пожал плечами сконфуженный Леший. – И когда только эту дрянь успели туда скинуть? Я, по крайней мере, не видел.
– Бой был, – напомнил я. – Ты что, сильно обращал внимание, из чего строили баррикаду?
– Вообще не обращал, – признался Загребельный.
– Так чего ж треплешься тогда?
– Сказать-то чего-то надо. Отмазаться. А то ты сейчас на меня с кулаками кинешься.
– Не кинусь, – пообещал я. – Самому
