алюминиевую емкость с полустершейся надписью: «Салаты».
– Согласен.
Я отыскал большую крышку и накрыл кастрюлю – закипит быстрее и парить не будет. А то тут и так дышать нечем. На кухне стоял спертый тяжелый дух, наполненный дымом, влагой, запахами прогорклого жира и гнили. Единственный плюс – здесь было тепло.
– Ладно, – принял решение Загребельный, – начнем тут кашеварить, а нагрянут помощники… что ж, милости просим. – Подполковник бросил вещмешок и автомат на один из разделочных столов.
– В наряде по кухне я уже лет так двадцать семь как не бывал, – я устало усмехнулся.
– Это ты намекаешь, что жрать готовить не умеешь? – сделал вывод Леший и снял бронежилет, а затем и камуфлированный бушлат.
– Все зависит, из чего готовить. Суп из топора у меня получается отменный. – Я последовал примеру приятеля. Повесил автомат на вделанный в стену крюк и стал расстегивать телогрейку.
– Сейчас поглядим, что тут у нас имеется в наличии. – Леший принялся за ревизию местных запасов и жестом пригласил меня ему помочь.
Буквально через пять минут мы поглядели друг на друга с некоторым недоумением, которое все больше и больше пропитывалось горечью и возмущением.
– Здесь почти ничего нет, – я первым обрел дар речи.
– Крайчек им ничего не оставил, – подполковник ФСБ более точно обрисовал ситуацию. – Только соль и немного перловки.
– Может, в подвале… – начал было я, но осекся, видя, как Андрюха отрицательно покачивает головой.
Несколько минут мы молчали. Булькала закипевшая вода, в плите потрескивали дрова, где-то у главного входа слышался размеренный стук. И все… больше ничего. Только холодные атрибуты неживой материи. Это место словно само открещивалось от людей. Все человеческое покинуло его навсегда.
– Может, не стоит?.. – Загребельный заговорил первым.
– Что не стоит?
– Не стоить спасать этот гребаный мир. Сдохнем, так нам и надо. Недостойны!
– Запасов провизии в Одинцово было совсем мало. Именно поэтому местные с таким рвением и принялись искать тот проклятущий магазин. – Я не оправдывал Крайчека, я просто пытался поставить себя на его место.
– Поэтому они подчистую списали своих тяжелораненых?! – вспылил Загребельный.
– Тихо ты! Чего орешь?! – рявкнул я на приятеля, а сам покосился на раздаточное окно.
Ни к чему людям в зале слышать такие речи, такой страшный приговор.
– Я знал, что Крайчек уйдет, – продолжил Леший уже более спокойным тоном. – Знал, что оставшиеся здесь раненые обречены. Единственное, чего я не мог предвидеть, так это то, что они умрут от голода. Вспомни, Максим, ведь всегда так было, если ты оставляешь раненого товарища, то отдаешь ему все: оружие, еду, одежду. А сам уж перебьешься, сам уж как-нибудь… Возможно, это глупо, бессмысленно и нелогично, но это по-человечески. Ты оставляешь товарищу не только все эти вещи,
