и прочими частями мягкой мебели. На них сидели и лежали люди. Практически все они были с окровавленными бинтами и самодельными шинами. Неверный трепещущий свет делал всех, кто находился в убежище, участниками какого-то жуткого спектакля, повествующего то ли о конце света, то ли куда хуже – о самой преисподней.
Подавленный этим зрелищем, я тихо спросил:
– Сколько человек осталось в поселке?
Нестеров медленно и устало повернул ко мне голову.
– Тридцать шесть раненых и шестеро здоровых, включая меня. – Милиционер тяжело вздохнул. – Еще утром раненых было тридцать восемь, но мне сообщили, что двое уже умерли.
– Почему вместе с Крайчеком не ушли здоровые люди? – поинтересовался слышавший наш разговор Загребельный.
– Есть пара придурков типа меня, – Анатолий грустно усмехнулся. – Остальные родственники раненых.
– Все люди здесь, в этом зале? – уточнил подполковник.
– Да, здесь, – кивнул майор. – Перебазировали санчасть в столовую. Так удобней. Все вместе, все на виду. Рядом еда, вода и отхожие места.
– И выход, – встрял в разговор Костя Соколовский.
– И выход, – согласился Нестеров.
– Кстати, насчет выхода… – Леший резко обернулся к капитану. – Костя, пока еще не расположились на ночлег, надо кое-что тут модернизировать.
По усталому лицу Соколовского пробежала болезненная волна, но Загребельный ее словно не заметил.
– Входную дверь видел? – продолжил он. – Это не дверь, а ворота прямо какие-то, да к тому же весьма хилые. Так что возьми ребят и завали их как следует.
– Нормальная дверь, подполковник. Чего ты… – начал было милиционер, но Леший не дал ему договорить.
– Это когда она внутри освещенного и охраняемого периметра была, тогда да… тогда нормальная. А вот сейчас… – Загребельный сокрушенно покачал головой.
– Делайте как хотите, – сдавшись, махнул рукой Нестеров и тут же проворчал себе под нос: – От больной головы ногам покоя нету.
Анатолий обессиленно пожал плечами и поплелся к старому обшарпанному столу, на котором стояла большая масляная коптилка, сделанная из стеклянной полулитровой банки. Глядя ему вслед, я подумал, что майор очень устал. Пятьдесят пять лет, плюс недавнее… – как бы лучше выразиться? – довольно близкое знакомство с призраком. Да уж… Анатолий держался на ногах только благодаря невероятно сильному чувству долга и пролетарской злости. Как тогда… в ангаре, где мы с ним прятались.
Завязнуть в воспоминаниях мне не дал голос Соколовского:
– Я пошел, товарищ подполковник. – Костя уже хотел повернуться, но на секунду притормозил: – Андрей Кириллович, вы разузнайте тут, пожалуйста… Может, пожрать у них чего найдется? Вкалывали ведь как лошади. А попрыгунчик, он уже того… давно переварился.
– Я узнаю, Костя, – пообещал Леший.
Мы
