Вместе с ним показались на пороге Петер Нортхаймер, Каспар Вернитцер и даже двоюродный брата бургомистра и его верный друг ювелир Топплер. Когда они вскоре после этого вместе с ее отцом покидали дом, чтобы отправиться на заседание совета, он бросил ей мимоходом:
– Может быть, ты все-таки получишь то, что ты хочешь.
Вскрикнув от радости, она готова была броситься отцу на шею, но он остановил ее.
– Подожди! Сначала посмотрим, куда ветер подует.
С тех пор она ждала возвращение Якоба Топплера как нареченная невеста. И вот он вернулся, но в их доме до сих пор не появился. Сначала она придумывала разные веские причины для этого, но она была слишком умна, чтобы долго обманывать себя. То, что он сторонился ее, могло иметь только одну причину: Он ее не любил. Армгард почувствовала себя униженной, словно ее обесчестили. Она стала избегать людей и уединилась в стенах своего дома. Если бы при этом она узнала, что весь город следит за ее сердечными делами, то она никогда не вышла бы из ворот даже при самой острой необходимости. Но никто не решился об этом сказать гордой и неприступной девушке.
Этим вечером у нее было особенно тяжело на сердце, так как сегодня исполнялось ровно семь лет с того дня, как не стало ее дорогой матери. Армгард утром украсила ее могилу цветами и заказала панихиду вo францисканской церкви. Теперь, когда она стояла в сумерках у окна, ее внезапно охватило чувство одиночества, которое было сильнее чем когда-либо раньше. Девушкa вдруг с ужасом осознала, что она больше не в силах совладать с той тайной болью, которая переполняла ее сердце, и которую ее отец никогда не смог бы понять. Она уронила руки, ее глаза наполнились слезами, а губы с трудом сдерживали плач.
Вдруг она выпрямилась и невольно сделала шаг вперед. Ее сердце замерло, и она прижала обе руки к груди. Она увидела, как от ратуши через улицу к их дому приближался тот, кого она изо дня в день ждала с таким нетерпением и с такой тоской. Снаружи уже стемнело и его высокая фигура была трудно различима, хотя он был на рассроянии всеголишь нескольких шагов от дома.
Рой мыслей закружился в ее голове, прежде всего, вопрос: Почему перед ним не шли сваты, как этого требовал обычай в Ротенбургe? Но прежде чем она могла найти ответ, он уже стоял перед нею. Двери в домах имперского города вели прямо с улицы в большую комнату, которая располагалась на уровне земли, и в ней находился очаг дома.
– Добрый день, Армгард Зеехофер! – сказал он и протянул ей руку.
Ее правая рука так дрожала, что она едва нашла силу ответить рукопожанием. Она также не могла произнести ни слова, но взгляд, который онa бросила на него, говорил о многом. И этот взгляд, казалось, также смутил молодого человека и испугал его, так как он вздрогнул, отпустил ее руку и произнес нерешительно, что было совершенно ему несвойственно:
– Я хочу поговорить с твоим отцом, Армгард.
– Не только, с моим отцом, но и со мной
