и, охая, опустился в кресло. Якоб последовал за ним и закрыл за собой дверь. Член муниципалитета не предложил ему сесть и не начинал разговора.
Армгард Зеехофер осталась стоять с дрожащими коленями. В ее широко раскрытых глазаx застыл ужас. Что, ради всех святых, это должно было значить? Так ли приходит жених, и так ли его принимают?
Она никогда еще в ее жизни не подслушивала, но теперь она не могла иначе. С колотящимся сердцем она подкралась к двери, которая отделяла ее от обоих мужчин.
Сначала она совсем ничего не слышала. Потом голос ее отца прозвучал жестко и резко:
– Итак, чего ты хочешь от меня, сын Топплера?
– Я хочу поговорить с Вами о моем отцe!
– О твоем отцe? А твой отец знает об этом?
– Нет, он об этом не знает!
– Я так и думал! Ну, чего же ты хочешь?
– Я хочу, чтобы Вы перестали быть его врагом, но стали его другом.
Хриплый смех вырвался из груди старика.
– Вы нашли оригинальный путь склонить меня к этому, Топплер!
– Уважаемый господин, – сказал Якоб, – выслушайте меня. Когда я был еще подростком, у Вас с моим отцом был спор о трактире Форбах, который на самом деле принадлежит мне, так как он был приобретен на деньги моей матери, принадлежал ей и затем был унаследован мною. Вы проиграли дело, суд отклонил ваше заявление. Теперь этот трактир может приносить каждому, кто им владеет, вероятно, по крайней мере 1200 гульденов дохода, однако, Вам, еще гораздо больше, так как он вклинивается в Ваши владения. Я хочу передать его Вам, с письмом и печатью, без какого-либо возмещения, если Вы прекратите враждовать с моим отцом и впредь воздержитесь от враждебных действий против него.
На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Затем раздался гневный хрипящий крик.
– Ты, собачий сын, хочешь меня купить? Купить мою ненависть и мою месть? Ха-ха! Отец украл у меня невесту, сын унизил мою дочь – и теперь предлагает мне деньги! Мальчишка! Вот тебе!
Как пантера Зеехофер, невзирая на свою боль, вскочил с кресла, и выхватил нож из сумки, которая висела у него на поясе.
Тут распахнулась дверь. Бледная, как мертвец, Армгард бросилась между ними, схватила отца за руки и столкнула его сверхчеловеческой силой в его кресло. Нож, звеня, упал на пол.
– Отец! – выдохнула она. – Ради Бога, опомнись! Ты хочешь стать убийцей?
Старый Зеехофер, не двигаясь, сидел в кресле и неподвижными глазами смотрел на свою дочь. Было непонятно, гнев ли парализовал его члены или он вдруг осознал, что она удержала его от страшной судьбы. Так как наказанием за совершенное в городе кровавое преступление было колесование, и ничто не могло бы спасти его от этого после совершенного в приступе внезапной ярости деяния, разве что немедленное бегство без надежды на возвращение.
На мгновение воцарилась
