style="font-size:15px;"> Генерал Муравьев дозволил снять с этого письма копии, не скрывая желания чтобы оно получило всеобщую гласность. По этому я полагаю, что оно известно уже и Вам, и что едкие выражения оного отозвались в Вашем русском сердце скорбным сочувствием к тем сотням тысяч русских сердец, которые бьются на Кавказе, полные любви и преданности к Царю и Отечеству.
Эти строки, написанные человеком в положении генерала Муравьева и адресованные к Алексею Петровичу Ермолову, будут иметь огромный отголосок в России и не могут не поколебать того мнения, которое Россия до сих пор имела о Кавказском войске. Кавказ от России далеко, а сочетание двух имен Ермолова и Муравьева внушает русскому доверие. Но один русский, думающий о судьбах своей родины, прочитав эти строки, задает себе страшный вопрос: не на краю ли гибели эта родина, когда те из ее сыновей, которых он привык считать самыми деятельными и сильными, стали немощны силами, и погрязли в лени и усыплении.
Но неужели мы, кавказские служивые, должны безропотно покориться этому приговору, и со стыдом преклонить перед ними головы? Нет – наша совесть слишком чиста для такого унижения! Не стали немощными и бессильными те войска, которые победили многочисленных врагов под Баш-Кидыкляром и Кюрюк-Дарой и на Чолоке! Мы не обманывали России в течение четверти века, – она смело может гордиться нами, и сказать, что нет армии на свете, которая бы переносила столько лишений и трудов, сколько Кавказская, – нет армии, в которой бы чувство самопожертвования было более развито. Здесь каждый фронтовой офицер, каждый солдат убежден, что не сегодня так завтра, не завтра так послезавтра он будет убит или изувечен… – а много ли в России Кавказских ветеранов? Их там почти нет, кости их разбросаны по целому Кавказу.
Солдат Кавказский работает много, и отстоит от военного образования, но он не тягловой крестьянин, потому что он трудится не для частных лиц, а для общей пользы. Вместо денежного капитала употребляется капитал его сил и способностей; он расходует силы эти и пот свой для сбережения Государственной казны. Если это дурно, не мы в этом виноваты.
Что же касается до вопроса землянок и дворцов, то не нам темным людям его разрешать. Помню только, что когда меня учили истории, я видел в ней, что завоевания, и особенно упрочивание оных, не делались всегда силой одного оружия, а что постройка великолепных зданий и распространение цивилизации часто к этому способствовали. Это зависит от принятой системы, которую мы не решаем. Мы бы желали только, чтобы не было резких переворотов, нельзя же по произволу, в один миг, переделывать людей из Афинян в Спартанцев, или из Спартанцев в Афинян. Это дело многих лет, более обстоятельств, чем людей, и оно принадлежит к общей системе Государства.
Кавказская война не есть война обыкновенная, Кавказское войско не есть войско, делающее кампанию: это скорее воинственный
