а нет, то уж лошадям достанется. Из моих знакомых, некто войсковой старшина Ф. и майор М., храбрейшие люди, из каждого дела выходит с отметкой, – если не ранены, то с безногими лошадьми, или вовсе пешком; а теперь, к сожалению, оба ранены. Грозненская сотня тоже на это счастлива, иногда пустейшая перестрелка, а у них, глядишь, несут кого-нибудь, или два-три человека плетутся с седлами на плечах.
В этот день работа пошла с необыкновенным успехом. К 3-м часам пополудни, кругом на расстоянии не менее 10—12 квадр. верст, поля, накануне цветущие густым, полусозревшим хлебом, превратились в заброшенные пашни, не дождавшие посевов. Три небольшие аула, лежавшие у самого подножия Черных гор, преданы пламени.
Картина пожара была прекрасна и вполне достойна кисти Айвазовского. Необыкновенно яркое пламя камышевых крыш и хлебных копен отражалось на гигантских деревьях позади лежащего леса, окрашивая их в кирпичный цвет; рассыпанные по аулу люди казались какими-то тенями, бродящими в пламени; густой, желтоватый дым тяжелыми клубами окружал пожарище; выходившие из аула люди и лошади мгновенно исчезали в нем, как в бездне. Листья горящих деревьев кружились над всею картиной, как снег, падающий большими хлопьями; испуганные куры носились с печальным кудахтаньем над самым пламенем; поодаль от нас, над небольшим обрывом, стояли кучками конные и пешие чеченцы, перестреливаясь с цепями; треск горевшего камыша и хвороста прерывался выстрелами да шипением ракет, крестивших в разных направлениях воздух.
Приход отряда за Басс наделал немало тревоги в горах. Шамиль немедленно разослал ко всем наибам приказания – собираться скопищам к Веденю. Он боялся дальнейшего наступления отряда, грозившего окончательным истреблением всех посевов на плоскости, последствием чего был бы ничем неотвратимый голод. Но он уже опоздал. Мы успели кончить свое дело. Наибство Талгика осталось без хлеба; надежды на Джалканские запасы, снабжавшие всех непокорных, рушились с исходом нашей зимней экспедиции, и им остается теперь или голодать, или искать нашего покровительства и выселиться в покорные аулы, под стенами наших укреплений. Нет сомнения, что большинство так и сделает.
Сын Шамиля, Джемаль-Эддин, недавно возвратившийся на родину, уступил убеждениям отца и согласился жениться на дочери наиба Талгика, 15-ти летней, хорошенькой девочке. В день прихода отряда, из Веденя приехали за невестой шурин Талгика и другой какой-то приближенный к имаму человек. Сделалась тревога; они выехали посмотреть на нас и вмешались в толпу конных чеченцев. За это любопытство они расстилались самым плачевным образом: один убит наповал, другой, упав с убитой под ним лошади, повредил себе руку или ногу. Свадьба была отложена. После ухода наших войск, собравшиеся со всех сторон толпы простояли несколько дней на Бассе и разошлись. Неделю спустя, Джемаль-Эддин женился…
К вечеру мы возвратились
