рисковали каждый сложить свою голову или остаться без руки… Только стоны раненых, едущих в длинных транспортирных повозках, да переваленные поперек лошадей тела убитых казаков, у которых как-то весьма неприятно болтаются отвисшие руки, напоминают настоящее значение этой массы людей, умеющих с таким необыкновенным равнодушием смотреть в глаза смерти…
Смерклось. Лошади двигались медленным, убаюкивающим шагом. Сначала я только дремал, после стал засыпать, просыпаясь чрез каждые 5—6 шагов, и под конец совсем заснул, придерживаясь обеими руками за луку…
Меня разбудил громкий оклик часового – у ворот крепости.
Кавказская легенда
ГАЗЕТА «КАВКАЗ» №26, 1852 Г.
В Чечне, у Сунженской станицы,
В мирном ауле, в зимний день,
Стеклись Чеченские девицы,
И парии юные под сень
Холодно-дымной, но не скучной,
Убогой сакли. Жадно все
Внимали песни сладкозвучной
Иль-аллы славного. В красе
Еще цветущих лет, меж ними,
Иль-алла песнями своими
Давно прославился; – теперь
Уж он состарился; но дверь
Во всякой сакле открывала
Ему свободный вход и пищу, и приют,
И все, чем лишь в Чечне живут,
Имел по всюду бедный алла.
И вот все слушают его:
Младые парни, девы юны
В кружок усевшись. Своего
Мирцъ-пандера настроив струны,
Он вдруг прокашлялся, вздохнул,
И песню громко затянул.
Он пел про русского героя —
Грозу Чеченцев немирных —
Всегда бесстрашного средь боя,
Всегда опасного для них.
Он пел о том, как благородно
Он с побежденным поступал,
Как всюду действуя свободно,
Сердца невольно привлекал.
Как он отечески лелеял
Своих отважных удальцов,
Станицы Сунженской сынов,
И сколько доброго посеял
В сердцах любимых казаков.
Он пел его благодеянья,
В домашней Сунженской тиши,
Его все славные деянья
И правоту его души.
Он о Слепцове пел! И жадно
Чеченцы слушали его,
И восхищались песнью складной
Певца любимца своего.
Но вдруг послышался им топот,
И кто-то скачет на коне,
В своей воинственной броне,
К их дымной сакле. Общий шепот
Притих, умолк – и в сакле той
Явился вестник молодой.
Был беден лик его и слова
Пришелец вымолвить не мог;
Он переселился, и вздох,
Из груди вырвавшийся, снова
Душе свободу дал – и вот
Свою он весть передает:
Про смерть бесстрашного Слепцова,
Со славой
