style="font-size:15px;"> Но на столе лежала всего одна роза с привязанным к ней письмом!
Дайте мне еще один шанс!
Хоть бы ради святой Варвары.
Хм, а вот это и воистину странно.
Ведь имя Варвары он тоже должен был позабыть!
Михайловский монастырь, 1870-е гг
…посадил иноков на горе, в свое имя и церковь святого архистратига Михаила построил, по той причине, что святой архистратиг Михаил черта с неба сверг, и здесь он помог черта в идоле сбросить.
Со стороны, высившийся на краю горы, почти прямо над кручей Злато-Михайловский монастырь походил на неприступную крепость, особенно с тех пор как в XVIII, аккурат перед последней страшной чумой, его обнесли высоким белым забором.
Но было в этом заборе одно тайно место, скрытое от всех за спиной келий и трапезной, где в сумерки, зная несколько заветных щербинок, можно было забраться на кирпичную преграду, сидеть там, лузгать семки, купленные на толкучке у входа, и смотреть без конца на разливы Днепра и падающий вниз обрыв под святой обителью…
И одиноко стоящую внизу на постаменте фигуру князя Владимира с семиаршинным крестом, на которого не только старец Пафнутий, но и все старожилы монастыря и двадцать лет спустя по-прежнему косились как на навязанное им проклятое идолище.
И говорить здесь Алексею и Федору можно было о всяком, уже не таясь.
И о том, что всего двадцать лет назад памятник этот вызвал нешуточный скандал, с тех самых пор, как покойный митрополит Филарет отказался освящать его и нарек новым языческим идолом.
«…теперь мы прокляты, прокляты», – все двадцать лет повторял старец Пафнутий.
И о том, что языческий идол Перун и впрямь стоял некогда тут, в этом месте, именуемом Чертовым беремищем, о чем писал и блаженный игумен Михайловского монастыря иеромонах Феодосий Сафонович, как бы намекая: все, что находится за монастырским забором – обитель чертей и бесов. (И не зря, видно, судачили в Киеве, будто некогда тут, на Чертовом беремище, собирались все киевские ведьмы).
И о том, что когда-то эта чертова гора принадлежала монастырю.
До секуляризации 1786 года Михайловский был отдельным княжеством – маленьким царством. И старожильцы любили вспоминать, что владели не только монастырской Михайловской горой – их монастырю принадлежало пол-Киева: и Крещатик, и половина Печерска, и часть Клова, и все земли от Львовских ворот до Шулявщины.
Теперь же монастырь зависел лишь от помощи царской казны и подношений своих прихожан, посещавших Михайловский ради честных мощей святой девы Варвары
– Что с тобой происходит? Неужто ты впрямь собирался обетницу у Варвары украсть? Или дразнил меня? – спросил Алексей у Федора.
– Может, дразнил. А может, и собирался… Возьму вот и украду, – приятель смотрел на проплывавший по Днепру пароход
