белыми: в белом цвете – весь спектр, а вдобавок – и чисто!
Только идти следует не останавливаясь, ровным шагом, забыв о спешке и ностальгии, потеряв записную книжку с оглохшими номерами телефонов, оставив рваньё обид: раз уж порвано – выкинь и забудь.
И тогда, пройдя всеми этими дворами памяти, захламлёнными закоулками, гулкими арками, редкими световыми пятнами, – выйдешь на облитый вечерним стрельчатым солнцем июльский Невский – откуда когда-то было начато “туда”, и поймёшь, что вернулась – к себе самой. Наново найденной в четырёх простых буквах: Т, е, м, а.
И нет больше этого горького горба меж плечами, нет верных вериг, нет несладких сетей, нет тянущих тенет: нет, как нет!».
STOP.
Вера отъехала в кресле от стола, потянулась, мурлыкнув, снова подъехала, нашарила домашние тапки-зайцы, сунула в них ноги, встала.
Подтянула просторные серые брючки и длинные рукава ярко-оранжевой фуфайки и взяла Жозефов диск.
Вроде как… поотговаривала себя.
Как будто смущалась: опять читать странные чужие письма? «Да с удовольствием! – пропела бы Аглая. – Знаешь, сколько всего интересного можно узнать?!». Она, конечно, шутила: любила чёрно поюморить – и в этом со своей племянницей очень была похожа.
Но тем, что диск он оставил на столе – собственно, дано разрешение. Так? Так.
Тик-так. Тук-тэк.
Дэн-нь-дэ-эн-н-нь… (и так – одиннадцать раз).
Часы с боем.
Коп подарил.
Настолько нехарактерный и просто неподъёмный – для возможностей его кошелька и цинического интеллекта, отвергающего любые роскошества – подарок, что Вера тогда, в свой прошлогодний день рождения, опешила. Открыла коробку (размером с обувную), а там, в бархате синего футляра, – настольные часы. С боем!
– Ну, ты, Коп… Ну, ты вообще, дал! Ты это… откуда же?! Ведь ты… – мямлила она, не веря глазам. Не поверив бы словам «нет, не украл». И не доставая дивные часы из коробки.
А они были в корпусе из какого-то тёмного, нарядного, но сдержанного дерева, с тактичной позолотой вокруг циферблата, с инкрустацией даже (перламутр? – упасть, не встать!). Тихо цыкали там, в глубине, приглушённые, подрагивая по кругу секундной стрелкой.
– А чё такое-то? – Коп скроил только его мимике подвластную физиономию с подробным выражением: «Я? Это не я. Что, красиво? Ну, ёпт! Кому – тебе?! Очень надо! Так, мимо шел…». – Ты, в общем, брала бы. И спасибо говорила. И – за стол бы уж провожала, а? Я голодный!
И теперь, заводя их, как и положено – в одно и то же (старалась) время, Вера прислушивалась к их ходу, нежному звону, жизни. Иногда ловя себя на том, что как-то лично соотносится с ними. Вот как только? Сама не смогла бы объяснить.
Она дослушала часы и открыла следующий файл с желтого диска.
-–
December 2, 2018:
––
Donna Es (01:48 PM):
Приветствую.
