Звякали цепочки, приковавшие их к кроватям. Их решили не развязывать – сбегут, и снова будут неприятности. Пусть потерпят несколько минут. Один из блюстителей порядка доставил из смежного бокса два массивных старых кресла, к которым и привязал маньяков. Позднее выяснилось, что все эти действия производились при символическом освещении – девочки не видели лица фигуранта. Он не вымолвил ни слова, только тень сновала перед глазами. Женщина еще дышала, на лбу красовался роскошный рубец. Голова была залита кровью. Напротив восседал Павел Николаевич. Лица у него не было – его заменил распухший синяк. Он вяло шевелил головой, губы бормотали что-то бессвязное.
Полицейские лишились дара речи. Особых комментариев к зрелищу вроде бы не требовалось. Но переваривать пришлось долго.
– Освободите меня! – обретя зрение, промямлил Павел Николаевич. – На нас напали, это разбой… – Он покосился на своих маленьких жертв, которые съежились и затаили дыхание. – Я не знаю, кто это! – испуганно взвизгнул Бурмистров. – Я впервые их вижу! Нам их подбросили! Это подстава! Развяжите меня, кретины! Чего вы стоите?
Один из патрульных бросился его развязывать, но второй засомневался:
– Постой, Никита! – Он неуверенно сглотнул. – Давай начальству сообщим.
– Но это же Бурмистров, – растерялся первый. – Он типа зама у Василия Мироновича…
– Да, я заместитель Василия Мироновича! – попытался повысить голос Бурмистров. – Немедленно меня развяжите!
– Не развязывайте его, дяденьки, пожалуйста! – жалобно захныкала девочка. – Он плохой, он делал нам больно…
– Вероника, душечка, что же ты такое говоришь? Я же к тебе со всей лаской… – взревел Бурмистров – и осекся, начал багроветь. – Нет, постойте, я не это имел в виду! Я не знаю, кто нам подбросил этих маленьких паршивок! Это провокация!
– Павлуша, какой же ты кретин… – еле прошептала Надежда Ильинична и мелко затряслась – то ли плакала, то ли смеялась.
– Ух, е… – почесал ершистую макушку патрульный. – Не, Димон, в натуре, надо начальство вызывать, нам это не по мозгам…
Событие действительно экстраординарное. Через полчаса в Вешняки примчались опергруппа, медики, эксперты. Две маленькие крошки – запуганные, истощенные, морально травмированные на всю оставшуюся жизнь – отзывались на имена Вероника Тюрина и Лиза Рябушкина, то есть входили в список пропавших. Уже позвонили их родителям – сообщить эту радостную новость. Примчался майор Волынский с округленными глазами. Почтил своим присутствием местный царь и бог Дорохов Василий Миронович, глава районной администрации, тяжеловатый, со щеточкой усов и квадратной челюстью. Он спустился в подвал, застегивая на ходу рубашку, торчащую из-под пиджака, поиграл желваками, задумчиво уставился в никуда. Оценил обстановку (девочек уже забрали люди с носилками, а виновники торжества остались)
