Элизабет, состроив гримасу.
Никакой реакции не последовало.
– Он к вам еще не привык, миледи, – объяснила няня.
Элизабет слегка пощекотала принца, тот дернулся и хихикнул.
– У вас неплохо получается, миледи, – заметила миссис Пенн. – Он серьезный мальчик и редко смеется.
Эдвард широко улыбался Элизабет. Та просияла в ответ и потерлась с ним носами.
– Можно я его тоже подержу? – попросила Мэри.
Няня передала ей Эдварда, и Мэри посадила его на колено, ласково напевая и крепко прижимая малыша к себе. К ее явному недовольству, мальчик вытерпел лишь несколько мгновений, после чего высвободился из ее объятий и поковылял к своим игрушкам. Вскоре он уже оседлал лошадку на палочке и скакал, преследуя воображаемую добычу.
– Мы сможем жить вместе при дворе, когда прибудет королева? – спросила Элизабет.
Мэри усомнилась в этом.
– Придется подождать, что скажут ваш отец и новая мачеха, – ответила она.
В тот же миг перед ними затормозил Эдвард.
– Кланяйтесь! – повелительно пропищал он.
Сестры удивленно взглянули на малыша.
– Кланяйтесь! – повторил он. – Я буду королем, как мой отец!
Мэри и Элизабет встали, с трудом сдерживая улыбки, и низко присели перед ним в реверансе.
– Встаньте! – приказал мальчик, безупречно подражая королю Генриху.
Сестры подчинились.
– Можете идти, – сказал Эдвард.
Госпожа Пенн покачала головой, не зная, как отнестись к его скороспелости.
Когда они уходили, Элизабет достала из кармана липкий кусок марципана и сунула его в руку няни.
– Отдайте принцу, – прошептала она.
Рождество прошло в праздничном вихре, пока все с нетерпением ждали прибытия новой королевы. Уже полным ходом шли предновогодние торжества – большой зал Уайтхолла был полон людей, мерцали свечи, в большом камине гудел огонь, собаки выпрашивали объедки, слуги с кувшинами наполняли бокалы. Элизабет развлекалась от всей души. Князь Беспорядков потребовал от нее платы, и ей приказали поцеловать десять самых красивых джентльменов в зале. Все, в том числе ее отец, хохотали до упаду, глядя, как она выбирает сперва одного, потом другого и, зажмурившись, касается щеки каждого губами. В конце концов она настолько обессилела от смеха, что ей пришлось оставить игру, держась за бока и пытаясь перевести дух.
– А я? – с притворным негодованием воскликнул король. – Разве я не самый красивый мужчина в этом зале?
Элизабет, все еще тяжело дыша, подбежала к нему и крепко поцеловала в губы. Придворные радостно закричали и зааплодировали.
– Конечно вы, сэр! – выдохнула девочка.
В это мгновение вошел курьер в королевской ливрее и что-то прошептал ее отцу на ухо. Генрих широко улыбнулся, выпрямился во весь свой величественный рост и поднял руку, требуя тишины:
