выдать вас за именитого принца или лорда ради какой-то собственной выгоды. И тогда вы не сможете отказаться.
– Смогу, даже если меня пообещают самому императору! – пылко возразила Элизабет. – Я терпеть не могу замужество.
– Мой отец утверждает, что брак – наш долг, – сказал Роберт. – Он говорит, что устраивает все наши браки ради политики или государственной пользы.
– Все?
– У меня много братьев и сестер, некоторые старше меня, – объяснил Роберт. – Полагаю, мне тоже когда-нибудь придется жениться. Но до этого еще далеко, мне всего десять лет.
– Мне тоже, – подхватила Элизабет.
– Что ж, через два года вас могут выдать замуж, – предупредил Роберт.
– Ни за что, – упрямо ответила она.
– Почему вы так боитесь?
– Не скажу.
– Я заметил, что вы расстроились, когда глупец Генри Брэндон пошутил, будто король отрубит вам голову, – решился он. – Догадываюсь почему. Моего деда казнили. Отец говорит, что даже в лучших семьях среди предков найдется изменник.
– Моя мама, королева Анна, не изменница, – возразила Элизабет.
– Мой дед тоже, – вторил ей Роберт. – Но он стал непопулярен, так как повысил налоги для короля Генриха Седьмого, а ваш отец, когда взошел на трон, искал народной любви и потому приказал казнить деда. Не беспокойтесь, – добавил он, увидев ее лицо. – Я ничего не имею ни против вас, ни против короля.
– Надеюсь, – отозвалась Элизабет, и они какое-то время шли молча.
– Похоже, у нас есть нечто общее, – наконец молвила Элизабет.
– Даже более того, – улыбнулся Роберт. – Вы любите верховую езду?
– Обожаю, – призналась та.
– Покатаемся вместе?
– Да! Прямо сейчас!
Развернувшись, она устремилась к конюшням, и Роберт последовал за ней.
Глава 8
1544
Жизнь при дворе казалась Элизабет настоящим чудом, о каком она прежде могла лишь мечтать – красочная и шумная, совершенно не похожая на прежнюю, и самое главное, девочка теперь могла быть рядом с отцом. Он был центром вселенной не только для нее, но и для всех остальных – рослый, могучий и величественный. Все вращалось вокруг короля, а от него исходил нескончаемый поток любви и заботы. Элизабет привыкла к толпам просителей, которые постоянно теснились в галереях и королевских апартаментах, жаждая получить повышение или просто обменяться словом или кивком с королем, ежедневно направлявшимся со своей свитой в часовню.
Не меньшие знаки внимания оказывали и его дочери. Придворные искали ее благосклонности, кланяясь и расшаркиваясь, когда она проходила мимо. Она наслаждалась ощущением собственной значимости, искренне веря, что остается важной персоной, несмотря на статус незаконнорожденной. Однако она уже достаточно повзрослела, чтобы почувствовать темные стороны придворной жизни: лицемерие, коварные интриги, злословие, раздоры и зависть. И страх – порой почти осязаемый… Да и как могло
