дочь моя, – молвил король. – Прости, что не разрешал тебе прийти. Мне не хотелось, чтобы ты видела меня столь низко павшим.
Он страдальчески пошевелился в кресле, вздрогнув от боли, пронзившей голень.
– Кость никуда не годится, – скривился он. – Она докучает мне с тех пор, как много лет назад меня угораздило сверзиться с лошади. И хуже того, эти никудышные доктора убеждают меня ограничиваться в еде. Они говорят, будто я слишком растолстел. Ты тоже так думаешь, Бесси?
– Нет, сир, – ответила Элизабет. – Я не зашла бы в своих мыслях так далеко.
– Вот и я сказал этим мошенникам, что они зашли слишком далеко! Ха! Ты прямо вся в отца, да, Бесси?
Элизабет улыбнулась. Ей нравилось, когда отец называл ее Бесси и смеялся с ней вместе. Она знала, что он ее любит, и переполнялась блаженным ощущением счастья и безопасности.
– Не волнуйся, – молвил король. – Через пару дней я снова буду на ногах, здоровый как лошадь. А пока присядь и расскажи, чему ты в последнее время училась.
– Я изучала Цицерона, – гордо заявила Элизабет.
– Appetitus rationi pareat – можешь перевести?
– Да, сэр. Пусть желаниями правит разум.
– Хорошее изречение, – сказал он.
Пожалуй, ему самому стоило следовать тому же принципу, когда он добивался расположения ее матери, не задумываясь о последствиях своей безрассудной страсти. Впрочем, тогда он был моложе и считал себя непобедимым образчиком силы и мужественности. «А теперь, – печально подумал он, – я лишь преждевременно состарившаяся развалина. Да хранит меня Бог, пока не повзрослеет мой маленький сын».
– Saepe ne utile quidem est scire quid futurum sic, – грустно процитировал король.
Элизабет неуверенно взглянула на него.
– Это мне тоже перевести, сэр? – нерешительно спросила она.
– Да-да. – Генрих вымученно улыбнулся.
– Часто, – сказала девочка, тщательно подбирая слова, – нет пользы знать, что будет потом.
– Еще один трюизм, – заметил король, – и, увы, столь же верный. Цицерон знал, что говорил.
– Мне особенно нравится другое высказывание, – сказала Элизабет. – Semper eadem – всегда одно и то же. Надеюсь, всегда будет одно и то же, и я всегда буду любить вас, королеву и моего брата-принца.
– Рад слышать, что ты столь предана долгу, дитя мое, – ответил Генрих, простирая руку, отягощенную многими перстнями, и гладя девочку по плечу. – Мне очень понравился твой подарок королеве. Сшей мне такой же ночной колпак. – Глаза его озорно блеснули.
– Сэр, я вовсе не хотела вас обойти! – взволнованно возразила Элизабет. – Я просто хотела выразить свое почтение королеве за ее доброту.
– Я просто пошутил, Бесси! – улыбнулся Генрих, посверкивая заплывшими жиром голубыми глазками. – Конечно, ты так и сделала, а я аплодирую твоему усердию, ибо знаю, что ты терпеть не можешь рукоделие!
В дверь постучали.
– Входи,
