отправляемся на морскую прогулку, папа, – обратился Джеральд к отцу, – покататься у берега. Может быть, все-таки присоединишься к нам, доктор утверждает, что для тебя это очень полезно.
– Нет-нет, оставьте меня, пожалуйста, в покое, – быстро ответил тот, и я отметил тень недовольства, пробежавшую по его лицу.
Я никогда не обольщался на предмет серьезных у себя шахматных дарований и не занимался этим профессионально, но, как любитель, очень был к этой игре привержен.
Вы не замечали, что любители шахмат и тенниса бывают не менее честолюбивы, чем профессионалы? К сожалению, за мной это тоже водится.
Я решил завтра же дать телеграмму Пэро с подтверждением всех местных прелестей и просьбой захватить с собой два известных шахматных учебника по дебютным системам и типовым игровым ситуациям, указав магазин, где можно их приобрести. Утром, встав не очень рано, я совершил, как и прежде, прогулку в город, послал ту самую вторую телеграмму и, не торопясь, возвратился домой.
Старик Роббинс орудовал во дворе с большой видавшей виды сетью.
– А, мистер Дастингс! Готовлюсь, вот, к завтрашнему лову. По всем признакам анчоус пойдет уже по-настоящему. Может подвернуться и косяк крупной сельди.
– Тогда не возьмете ли и меня с собой?
Роббинс замялся:
– Та ловля, знаете ли, была небольшой прогулкой, забавой. А завтра может выдаться тяжелая работа, мистер Дастингс. Там уж нельзя плошать. Если повезет – придется гнуть спину вовсю.
– Ну, этим меня не испугаешь. К тому же, физический труд после городской жизни мне только полезен.
– Нет, – Роббинс резко замотал головой, – у нас так не принято. Если будет настоящая работа, я отдам вам двадцать процентов выручки. Здесь так принято – уж не менее двадцати процентов. Мне это выгодно, поверьте.
– Ну-ну, извольте, – со смехом согласился я.
– Только вставать на этот раз придется очень рано. С восходом солнца нам надо уже быть на воде.
– Договорились, – охотно согласился я.
Смешно сказать, но это был повод не появляться в замке и, значит, не ставить себя под угрозу нового шахматного разгрома, от которого я еще не успел морально восстановиться.
Тут же я написал по этому поводу извинительную записку и отправил ее с соседским мальчиком в замок.
Старый рыбак не ошибся – сельдь пошла.
Лодок в утреннем море было много – десятка два, по крайней мере. Как и бывает всегда у рыбаков, каждый приноравливался к своему месту: одни – поближе к береговой полосе, куда иногда резко прижимались косяки анчоусов. Другие, стремясь набрать побольше крупной, хоть и менее деликатесной сельди, уходили дальше в море.
Сначала дело у нас шло не слишком здорово, однако вскоре мы нарвались подряд на несколько косяков, и работа закипела так, что я пару раз искренно ругнул себя за самонадеянность, толкнувшую меня на столь тяжелое предприятие.
«Пэро
