чем помогла тебе работа волонтером в Барретстауне в дальнейшей жизни.
Аня: Понимаете, когда я только поехала работать, я все еще чувствовала себя ребенком, хотя мне было уже 18 лет, но когда я вернулась, я поняла, что стала абсолютно взрослая. Р.: Потому что ты впервые отвечала за других.
Аня: Да! Мама даже вздрогнула и сказала: «Как ты повзрослела!»
Р.: Да уж, мамам очень тяжело с этим примириться. Я тебя поздравляю: некоторым и за всю жизнь не удается повзрослеть внутренне. Ты уже училась на 2-м курсе Тимирязевской академии. Помнишь, как я посоветовала тебе поискать программу международных связей твоего университета, и ты мне позвонила и сказала, что случайно наткнулась в Тимирязевке на международную программу летней практики. Ты уверена, что это случайно? Мне кажется, само ценное в этих поездках в Барретстаун, что он научил тебя активно строить свою жизнь.
Аня: Точно! Раньше я знала про международную программу обмена, но собеседование пропустила, а после лагеря я уже сама искала, сама подала все документы. Успешно прошла собеседование и поехала работать в Швейцарию на практику, хотя была всего на 3-м курсе.
Р.: Мне интересно, как ты после болезни ко всему новому относилась? Что тебе дала Швейцария в этом смысле? Стала ли ты больше ценить свою жизнь, свою молодость? Понимать, что каждый день должен быть наполнен до краев?
Аня: В Швейцарии я работала 6 дней в неделю. Вкалывала по-настоящему. Но там вся семья вкалывала как следует. На улице я надевала рубашку с длинными рукавами, а дома ходила в футболке. У меня довольно большой шрам на руке. Хозяйка спрашивает: «Ты что, руку ломала?» Я отвечаю: «Нет, опухоль, но все прошло». – «Прошло, ну и хорошо!» – они довольно легко к этому относятся. Я чувствовала себя здоровой, и, хотя работать по 10 часов в день нелегко, но я справлялась. Я там многому научилась, и в первую очередь, работать как следует. Здесь, в России, мы, безусловно, более расхлябаны и неорганизованны, да и темп работы куда медленнее. И хотя я здесь кажусь организованным человеком, там все были куда шустрее, чем, я, и мне казалось все время, что я ползу в конце поезда, далеко от паровоза. Это немного понизило мою самооценку, но мне кажется, тем не менее, что стоит поучиться их организованности и работоспособности. Они действительно много работают, но они знают, зачем это делают. Их ферма существует триста лет.
Р.: Ну да, у нас все хотят жить, как швейцарцы, но работать по-прежнему, по-русски, спустя рукава.
Аня: Они живут довольно скромно, но дом очень крепкий, стоит 300 лет, в хорошую погоду видны Альпийские горы. Красота!
Р.: Ну, какие планы – минимум? Про максимум пока не будем.
Аня: Вот я сейчас поеду на практику в Баварию. Там многому интересному можно научиться, а потом госэкзамены и диплом. А там хочу подать документы в магистратуру за границу, раз уже немецкий активный. Буду искать университет, где дают стипендию. Р.: А если не дадут, на родителей понадеешься?
Аня: Нет, буду подрабатывать,
