злачные места, становятся дерзкими, неуравновешенными и безрассудными. Равным образом и в других вещах можно заметить, что привычка действует на нас сильнее, чем наши естественные наклонности, которые сами по себе не делают нас порочными. Так изобилие разнообразных блюд делает людей похотливыми. Отсюда и древняя поговорка: «Без Цереры и Бахуса Венера холодна».
Итак, мы можем сделать вывод, что дурное обыкновение портит и заражает любую здоровую и обладающую хорошими задатками натуру, но время и правильные занятия приглушают и исправляют все безрассудные желания и плохо обдуманные намерения. Поэтому долг отцов, на мой взгляд, если ребенок склонен к праздности, раздражительности, жадности и тому подобному, – вернуть его к добродетели с помощью занятий и упражнений в достойных и похвальных делах; если же сын сам по себе идет по пути добродетели и славы, необходимо помогать ему и направлять его с помощью наглядных доказательств и примеров. Ведь как некто, идущий по прямой и правильной дороге в храм или в театр, может остановиться, чтобы поглазеть на что-то, и тем самым потерять время впустую, так и идущий по пути приобретения славы и известности, широкому и доступному ему от природы, может по разным причинам задержаться и даже сбиться с него. Так пусть же отцы будут бдительными и постараются своевременно распознавать настроения и желания своих сыновей, и содействовать исполнению похвальных намерений, а распущенность нравов и дурные привычки, напротив, пресекать. Я думаю, что внимательному и опытному отцу нетрудно понять, насколько его сын правильно настроен и стремится ли он к достойным и похвальным занятиям. Думаю также, что не составит большого труда поправить его, если он в чем-то отклонился от правильного пути. Не так уж часто бывает, что ты настолько загружен наиважнейшими делами, что не можешь отдать из них предпочтение какому-то одному. Я принадлежу к числу тех, кто всегда предпочитает в семейных делах достоинство, а уж потом, по возможности, и сопутствующую ему пользу.
АДОВАРДО. Я тоже придерживаюсь такого мнения, Лионардо, но мне кажется, что это распознавание и исправление пороков в юношах не так уж и легко осуществить. Юношество всегда склонно следовать за своими желаниями; стремлений у юношей всегда бесчисленное множество, они непостоянны, и я полагаю, что заронить нечто прочное в душе подростка почти невозможно. Кто же в такой изменчивости сможет различить, что хорошо и что нехорошо? Кто сумеет соблюсти в такой неопределенности порядок и правила, чтобы исправить и искоренить бесконечное число пороков, которые мы замечаем в юношеских душах?
ЛИОНАРДО. А кто сумеет угодить тебе в рассуждениях, Адовардо? У нас с тобой получается, как с теми, кому дарят некую малую, но очень ценную вещь, которая так приходится к месту и ко времени, что обладатель, чтобы удовлетворить дарителя, должен выставить напоказ свои домашние сокровища. Так, по-моему, получается и со мной в нашем разговоре. Своими краткими
