рассказала Эльазару о странном поведении лошадей.
— Так они ведут себя, когда чувствуют близкую опасность!
— Не тревожься, — успокоил её Эльазар, — здесь мне всё знакомо, никакой опасности нет, — и заботливо добавил: — В твоем шатре я положил сухую одежду. Переоденься, а эту просуши у костра.
Сам же улегся на своё ложе и сделал вид, что засыпает. И, действительно, вскоре заснул, однако по выработавшейся в полевых условиях привычке, спал чутко и мгновенно просыпался от любых неизвестных шорохов.
Проснулся он и на этот раз. Привстал. Полумесяц тускло освещал черный бархат неба, вскоре и вовсе исчез, спрятавшись за глыбами каменных стен.
В сгустившейся темноте Эльазар четко расслышал осторожный топот доброй дюжины лошадей. Прислушиваясь к этому топоту, он решил, что такие звуки могут возникать лишь когда на ноги лошадей надеты звукопоглощающие кожаные мешочки, чтобы незаметно подобраться к противнику, либо лошади вообще были не подкованы.
Он невольно потянулся к луку, забросил на плечо чехол со стрелами. Одну приложил к тетиве. Боковым зрением он увидел, что и Эста не спит. Она подошла к встревоженным животным и принялась их успокаивать.
Не снимая стрелы с натянутого лука, он незаметно выглянул из-за каменного укрытия и громко расхохотался.
Привлеченные запахом лошадей к укрытию Эльазара и Эсты приблизилось стадо диких ослов, но, почуяв людей, они замедлили шаг, а затем, испугавшись, унеслись в сторону посветлевшего горизонта.
Эльазар возвратился в укрытие. Около шатра горел неяркий костер. Эста сидела на камне, туго укутавшись в подсохшую хламиду. Эльазар присел рядом и подробно рассказал о ночных гостях. Затем принес охапку сухого тростника и подкинул в огонь.
Вспыхнувшее пламя осветило лицо Эсты, она прикрыла глаза и блаженно потянулась. Тень её густых длинных ресниц тончайшей вуалью легла на высветленный лоб. Распущенная коса прикрывала плечи, опускалась к поясу. Она улыбалась, глядя на Эльазара, и эта улыбка излучала детскую беспомощность. Манила к себе.
С огромным трудом Эльазар отвел от неё взгляд.
Он вновь и вновь воскрешал в памяти образ Ривки, гибель которой навечно сожгла его чувства. И не была ли её безвременная гибель причиной того, что он добровольно пошел в рекруты, заменив сына лавочника Нимрода, готовившегося к свадьбе?
В этих воспоминаниях он искал поддержку, цеплялся за них, как за спасательный плот, хотя это давалось ему совсем нелегко
Его возвратила к действительности Эста. Она поднялась, подкинула в огонь несколько веток. Чуть заметно потянулась.
— Рассветает, хозяин, — не пора ли нам в дорогу?
— Пора, — быстро согласился, застигнутый врасплох Эльазар, и непривычно торопясь, принялся седлать лошадей. Эста, тем временем, расстелила у костра небольшой квадрат чистого холста, выложила ячменные лепешки, сушеный сыр, пригоршню сухих финик. Вода, в небольшом плоском глиняном сосуде,
