Маргарита, – не верьте этому!
– О, мне это безразлично, мадам! – ответил парфюмер. – Теперь уж нечего бояться короля Наваррского и его сторонников.
И парфюмер пошел прочь от Маргариты.
– Месье Таван! Месье Таван! – крикнула Маргарита проходившему Тавану. – Прошу вас, на одно слово!
Таван остановился.
– Где Генрих Наваррский? – спросила она.
– Где?! Думаю, что разгуливает в городе вместе с герцогом Алансонским и принцем Конде. – Потом чуть внятно, так, чтобы одна Маргарита слышала его, добавил: – Ваше прекрасное величество, если вам угодно видеть того, за чье место я отдам жизнь, постучитесь в королевскую Оружейную.
– Спасибо, Таван! Благодарю вас, я иду туда сейчас же, – ответила Маргарита, уловившая из слов Тавана только это важное для нее указание.
Маргарита поспешила на половину короля, рассуждая про себя: «О! После того, что я обещала ему, после того, как обошелся он со мной в ту ночь, когда неблагодарный Генрих Гиз прятался у меня в кабинете, я не могу допустить его гибели!»
Она постучалась в двери королевских покоев, но тут же ее окружили два отряда дворцовой стражи.
– К королю входа нет, – сказал подошедший офицер.
– А мне? – возразила Маргарита.
– Приказ для всех.
– Но я королева Наваррская! Я его сестра!
– Мадам, приказ не допускает исключений. Примите мои извинения.
И офицер запер дверь.
– Он погиб! – воскликнула Маргарита, встревоженная зловещим видом всех этих людей, или дышавших местью, или непреклонных. – Да, теперь все понятно… Из меня сделали приманку… Я ловушка, в которую поймали гугенотов, и теперь их избивают. О нет! Я все-таки войду, хотя бы мне грозила смерть!
Маргарита мчалась как сумасшедшая по коридорам и галереям, как вдруг, пробегая мимо одной двери, услышала тихое, однообразно-унылое пение. Кто-то в комнате за этой дверью пел дрожащим голосом кальвинистский псалом.
– Ах, это милая Мадлон, кормилица моего брата – короля! – воскликнула Маргарита, озаренная мелькнувшей у нее мыслью. – Это она!.. Господь, покровитель всех христиан, помоги мне!
И Маргарита тихонько постучалась в небольшую дверь.
Когда Генрих Наваррский, выслушав предупреждение Маргариты и поговорив с Рене, все-таки вышел от королевы-матери, хотя маленькая собачка Феба, как добрый гений, старалась не пустить его, он встретил нескольких дворян-католиков, которые, под видом оказания почета, проводили Генриха до его покоев, где собрались человек двадцать гугенотов и, раз уже собравшись, решили не покидать своего молодого короля, так как что-то недоброе чувствовалось в Лувре еще за несколько часов до этой роковой ночи. Они остались, и никто их не беспокоил. Но при первом ударе в колокол на Сен-Жермен-Л’Озеруа, отдавшемся в сердцах этих людей как похоронный звон, вошел Таван и среди гробового молчания объявил Генриху Наваррскому, что король Карл IX желает
