Город на холме. Эден Лернер
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Город на холме - Эден Лернер страница 20
Ах ты, хитрая лиса. Конечно, я о них забочусь. Но у них есть на минуточку муж и отец, который жив и здоров. Он их совершенно забросил, а община его ни словом не осудила. Его чтут ученики, он член местного самоуправления. А я торчу здесь, как бельмо на глазу у всего района, вместо того чтобы снять однокомнатную квартиру в Маале-Адумим.
− Я тебе добра желаю. Я еще деда твоего знал.
Ну конечно, кто бы его не знал. Мой дед Стамблер был достаточно известной личностью. Основал коллель, написал несколько книг. Я помню его внушительным, властным мужчиной. Он считал, что дети должны молчать, пока их не спросят, и не терпел возражений. Он умер в пятьдесят с чем-то лет от сердечного приступа прямо в синагоге. Судя по тому, что я пошел в него и в отца, меня ждет то же самое, только не в синагоге, а на стройке.
− Ты думаешь, я о Залмане говорю, да будет память праведника благословенна?
− А о ком же?
− А второго своего деда ты не помнишь?
Как не помнить. Если кто-то в нашей семье и был праведником, то это был зейде[36] Рувен, мамин отец. Остался один из большой семьи, пережил концлагерь. Приехал в страну на старой посудине, которую англичане дважды разворачивали обратно на Кипр. Один вырастил четырех дочерей, а сватов мягко и тактично спроваживал из дома. Не хотел брать девочкам мачеху. Всю жизнь проработал санитаром в доме престарелых. Деньги там платили крошечные, зато без звука отпускали на субботу и праздники. Водил меня и старших братьев в хедер, рассказывал истории из мидрашей. Судя по рассказам матери и теток, он ни разу ни на кого не повысил голоса, не сказал резкого слова. Впрочем, нет, один раз он все-таки высказался очень резко – в ответ на предложение оформить компенсацию из Германии. Он умирал от рака и утешал маму, гладил ее, как девочку, по тогда еще коротко стриженой, а не бритой голове. Эту тихую немногословную праведность, эту крепкую, как кремень, пусть и не декларируемую верность провозглашенным в Торе идеалам, унаследовали от него и Моше-Довид, и Бина, и Риша. После смерти деда отец заставил маму обрить голову[37] и высказался в том смысле, что раз уж ей, дочери простого человека, повезло выйти замуж в семью с таким потрясающим ихусом[38], то она должна соответствовать. Я, шестилетний, не знал тогда, что такое ихус, но прекрасно понимал, что мой дед жил праведной жизнью и не заслужил такого отношения. Мне было очень больно думать, что бы сказал зейде Рувен, если бы увидел меня сейчас. Знал рав Розенцвейг куда наступить, где будет всего больнее.
−…Вот когда ты последний раз тфилин[39] надевал? – закончил рав Розенцвейг свой монолог, первую часть которого я, погруженный в свои мысли, пропустил.
− Вчера.
Вчера Моше-Довид плохо себя чувствовал, не пошел в школу, и я составил ему компанию
36
Зейде (идиш) – дедушка.
37
В некоторых общинах женщины традиционно бреют голову после свадьбы. Одной из причин появления такого обычия было право первой ночи, которым пользовалась польская и венгерская знать. Бритая голова делала еврейку менее привлекательной и могла защитить девушку от надругательства.
38
Ихус (ивр.) – здесь: родословная.
39
Тфилин (ивр.) − элемент молитвенного облачения иудея: две маленькие коробочки (
При помощи чёрных кожаных ремешков, продетых через основания коробочек, одну из