style="font-size:15px;"> – Алло!
– Это доктор Стэнтон? – В трубке звучал незнакомый женский голос, но звонила либо врач, либо медсестра, потому что только профессиональный медик не рассыпался бы первым делом в извинениях, что беспокоит в столь ранний час.
– Да, что вам угодно?
– Меня зовут Микаела Тэйн. Я на третьем курсе ординатуры при Пресвитерианской больнице восточного Лос-Анджелеса. Мне дали ваш телефон в окружном медицинском центре. Нам кажется, что мы столкнулись со случаем прионовой инфекции.
Стэнтон улыбнулся, поправил очки на переносице и сказал:
– Понятно.
А сам тем временем уже стоял у третьей клетки. Внутри еще одна мышь играла со змеиным хвостом, а пресмыкающееся казалось совершенно сбитым с толку этим вопиющим нарушением естественного порядка вещей.
– Что значит ваше «понятно»? И это все, что вы мне скажете? – спросила Тэйн.
– Пришлите образцы в наш институт, чтобы мои сотрудники могли ознакомиться с ними, – отозвался Стэнтон. – Когда получим результаты, с вами свяжется доктор Дэвис.
– И когда это будет? Через неделю-другую? Быть может, я неясно выразилась, доктор? Меня порой упрекают, что я говорю слишком быстро. Повторяю: мы полагаем, что у нас появился случай прионовой инфекции.
– Как я понял, это только ваше предположение, – сказал Стэнтон. – Но что показали генетические анализы? Вы уже получили отчет?
– Нет, но…
– Послушайте, доктор Тэйн, – перебил ее Стэнтон. – Мы отвечаем на тысячи подобных звонков ежегодно, но лишь в единичных случаях действительно имеем дело с прионами. Так что перезвоните нам, если генетические тесты окажутся положительными.
– Но, доктор, сами по себе симптомы позволяют диагностировать…
– Уже догадываюсь. Ваш пациент с трудом передвигается…
– Нет.
– Страдает потерей памяти?
– Этого мы не знаем.
Стэнтон постучал пальцем по стеклу одной из клеток, любопытствуя, отреагирует ли на звук хотя бы одно из животных. Но ни змея, ни мышь не обратили на него ни малейшего внимания.
– Тогда о каких симптомах идет речь, доктор Тэйн? – спросил он, не слишком концентрируясь на ответе.
– Слабоумие и галлюцинации, странности поведения, дрожь, обильное потоотделение. И совершенно исключительный случай бессонницы.
– Бессонницы?
– Когда его только доставили, мы посчитали, что это из-за алкогольной абстиненции, – сказала Тэйн. – Но мы не обнаружили никаких признаков алкоголизма, и потому я провела дополнительные анализы, которые дают основания подозревать, что пациент может страдать от фатальной семейной бессонницы.
Вот теперь она действительно заинтересовала Стэнтона.
– Как
