беспокойся. Сейчас тебе ничто не угрожает. Но есть предмет, который ты, мисс Ману, должна сохранить для меня. Пока все не успокоится.
Он протянул ей сумку.
Чель снова бросила встревоженный взгляд на дверь и сказала:
– Ты прекрасно знаешь, что я не могу пойти на это.
– В твоем распоряжении хранилища музея Гетти. Положи это туда на несколько дней. Среди других вещей никто не заметит.
Умом Чель понимала, что ей лучше всего посоветовать ему избавиться от того, что он принес, но одновременно она была уверена, что содержимое сумки представляет огромную ценность, иначе он бы не рискнул в отчаянии обратиться к ней. Гутьеррес не заслуживал доверия, но она знала его как опытного и ловкого торговца контрабандным антиквариатом, а ему, в свою очередь, была прекрасно известна ее слабость к историческим реликвиям своего народа.
Чель встала и проворно вывела посетителя за порог.
– Иди за мной.
Лишь несколько молившихся прихожан могли видеть, как они спустились в подвал собора. Сквозь стеклянные двери с витражами в виде ангелов она провела Гутьерреса в колумбарий, где в стенных нишах покоились урны с прахом тысяч усопших католиков. Чель остановила свой выбор на одном из самых небольших залов, где каменные скамьи тянулись вдоль сияющих белым мрамором стен с выгравированными на плитах именами и датами – тщательно сохраняемый каталог смерти.
Здесь Чель смогла запереться изнутри.
– Показывай, что там у тебя.
Гутьеррес достал из сумки квадратную деревянную коробку размером два на два фута, обернутую куском полиэтилена. И стоило ему начать разворачивать обертку, как комната сразу же наполнилась резким запахом помета летучих мышей, который ни с чем невозможно спутать – так пахнут любые предметы, недавно извлеченные из древних склепов.
– Это необходимо обработать как положено, иначе распад пойдет дальше, – заметил Гутьеррес, снимая с коробки крышку.
Поначалу Чель показалось, что внутри лежат куски какого-то упаковочного материала на бумажной основе, но затем, склонившись ближе, она поняла: это были фрагменты страниц из древесной коры, беспорядочно втиснутые в коробку. Причем все страницы были покрыты словами и даже целыми предложениями на забытом теперь языке ее предков. Древние майя использовали при письме похожие на иероглифы символы, которые лингвисты назвали «глифами»[8], и на фрагментах их было начертано сотни наряду с тщательно выполненными рисунками богов в роскошных одеяниях.
– Ты считаешь, что это рукописная книга? – ошеломленно спросила Чель. – Брось! Это же абсурд какой-то!
Рукописи майя представляли собой исторические летописи, составленные придворными писцами, трудившимися на Властителя. Чель слышала слово «редкость», употреблявшееся применительно к синим алмазам или Библиям, напечатанным лично Гуттенбергом, но перед ней, возможно, сейчас лежало то, что являлось квинтэссенцией редкости: всего четыре рукописи древних майя
Элементы слогового письма.
