по моему лицу. Я отступила назад.
– Так, секунду, дай сосредоточиться. Ты пытаешься мне впарить, что мой папашка использует тебя в качестве оружия? Но против чего конкретно?
Его лицо помрачнело:
– Не чего, а кого.
– Ну и кого?
Вряд ли я хотела услышать его ответ. Тут одно из двух: либо мой таинственный красавчик чокнутый, либо мой папашка… И от любого варианта будет несладко.
– Людей, – отозвался Кейл. – Он использует меня, чтобы наказывать людей.
Я носилась по комнате, растирая виски – еще немного, и башка взорвется от напряжения.
– Ты прикасаешься к людям, и они умирают? – переспросила я. – И это тебе велит делать мой отец?
– Именно так.
И совсем не так! Я никак не могла представить своего отца персонажем триллера. Он ведь просто долбаный трудоголик с мозолью во всю задницу от бесконечного сидения в офисе. Ну, бывают у него залеты. Ну, есть у него пушка – значит, есть на то причины.
Я перестала носиться по комнате и, остановившись перед Кейлом, произнесла тоном, которым старалась убедить скорее себя, чем его:
– Ты врешь. Мой отец юрист.
– А что, юристы убивают людей?
Кейл с иронией смотрел на меня.
– Конечно нет, – принялась я объяснять. – Они избавляют всех нас от плохих парней, ну, чтобы те никому не вредили, и вообще…
Не самое точное объяснение, но лучшее, которое я могла придумать.
– Тогда это совсем не то, что делает твой отец. Это делаю я. Я. Корпорация «Деназен» использует меня, чтобы наказывать тех, кто поступает плохо. Я – Шестой. И я не юрист.
Ничего себе! Час от часу не легче. Объяснил!
– Что за Шестой, черт возьми?
– Так нас зовут.
Ладно, пусть зовут.
– Значит, вы наказываете тех, кто поступает плохо? А кто вам говорит, что плохо и что хорошо?
– Конечно «Деназен». – Кейл нахмурился и отвернулся. – А я принадлежу ему.
– А где, черт возьми, твои родители?
– У меня нет родителей, – тихо отозвался Кейл.
– Ты человек, а не орудие! – возмутилась я. – Ты не можешь никому принадлежать. И, конечно, у тебя есть родители, даже если ты не знаешь, где они.
Вконец обозлившись, я вытащила из заднего кармана маленькое кожаное портмоне, в котором носила кредитную карточку, и достала оттуда крохотную фотографию. Это моя мама. Я нашла ее фото много лет назад в нижнем ящике стола в кабинете у папашки. Я узнала, кто это, только по надписи, выполненной синими чернилами на оборотной стороне. Отец отказался говорить о ней. Сказал просто, как ее звали, пробормотал еще нечто невразумительное – и все. Я росла и все больше становилась похожей на эту женщину на фотографии, поэтому, наверное, папашка меня и ненавидел. В конце концов, в том, что мамы больше нет, была моя вина – она умерла родами.
– Смотри, – проговорила я, размахивая фотографией перед носом Кейла. –
