Черчиллю было доложено, что генерал армии Эйзенхауэр с присущей ему прямотой предлагал фельдмаршалу Монтгомери[15] контратаковать немцев, но тот убеждал, что следует повременить – слишком велики риски.
Три союзные дивизии были переброшены в качестве усиления и заняли значительные участки вдоль реки южнее Намюра. Немцы не стали прорываться через укрепленное побережье Мааса и сильным танковым кулаком обрушились на Бастонь.
Внимательно перечитав сообщение, премьер-министр задумался. Немецкое наступление забуксовало, их войска так и не сумели преодолеть реку, зацепив острием наступления город Динан, находившийся всего-то в шести километрах от Мааса. Вторая немецкая танковая дивизия, находившаяся в авангарде, была окружена второй американской и одиннадцатой британской танковыми дивизиями. Но ситуация может в корне поменяться, если немецким соединениям будет доставлено продовольствие и топливо.
Становилось очевидно, что союзным войскам с немецкими танковыми армиями не справиться, требуется помощь извне, а именно серьезное наступление русских на Восточном фронте, чтобы Гитлер, спасаясь от окончательного поражения, перебросил часть своих дивизий на восток.
Перед самым форсированием десантными силами пролива Ла-Манш и высадки их в июле 1944 года в Нормандии премьер-министр Черчилль имел с Эйзенхауэром обстоятельный разговор, который сводился к следующему: в случае крайней необходимости или какого-то недопонимания с командующими британской армией он может обращаться к нему напрямую.
Добродушно улыбнувшись, Уинстон Черчилль с присущим ему юмором добавил:
– Все-таки вы станете воевать в Европе, так что в какой-то степени вы будете нашим гостем, а к гостям у нас особое отношение.
Поддержав шутку премьер-министра, генерал Эйзенхауэр отвечал:
– Мне очень по душе эта добрая старинная английская традиция.
Сложно было понять, какие мысли скрывала добродушная улыбка бравого генерала.
Сигара была докурена Черчиллем почти до половины, а решение так и не было принято. Дым в этот раз показался горьковатым, удовольствия от табака он не получил. Затушив сигару, премьер-министр положил ее на край пепельницы и стал неторопливо одеваться. О непростом положении, сложившемся на фронте, он может переговорить по трансатлантической телефонной связи с Рузвельтом, а также с командующими американской и британо-канадской групп армий.
Осмотревшись по сторонам, Черчилль не отыскал ботинок.
– Черт бы их побрал! – невольно выругался премьер-министр. – Подойдет сюда кто-нибудь ко мне или нет?
За стеной в небольшой комнатушке трудились трое его личных секретарей: Эрик Сил, Энтони Бевер и Эдвард Блейк; в соседней комнате им помогали два младших секретаря, которые мало были знакомы со стилем работы Уинстона Черчилля, и им еще предстояло
Сэр Бернард Лоу Монтгомери, британский фельдмаршал, главнокомандующий сухопутными войсками союзников в Европе.
