нас с мамой.
Весь прием не помню. Что со мной делал Бочалгин, что он мне говорил – навсегда останется для меня загадкой. Но из его кабинета я вышел на своих ногах, и мне были отменены все лекарства. Я выздоровел! Теперь, проработав свыше 30-ти лет врачом, из них 25 лет психиатром, я понимаю, что никакого менингита у меня не было. Увидев мертвым и обезображенным своего друга, я перенес психическую травму. Легендарный для Хабаровска старичок врач Бочалгин понял это, и поэтому произошло «чудо излечения». За свою врачебную жизнь и на моем счету несколько сотен подобных «чудес». Я выздоровел, но образ смерти, который явился мне в виде моего друга-утопленника, надолго поселился в моей душе.
Я взрослел, активно занимался спортом, испытывал себя в различных экстремальных ситуациях (это не было моей личной чертой характера – бросаться в прямом смысле с головой в омут, или с одним ножом гнать по тайге, наступая ему по пятам, медведя). Так делали многие мои друзья – сверстники. Чего только стоят попытки переплыть в бушующих водах Амура легендарный Утес, где течение настолько сильно, что с ним не справляется катер, а водоворот без труда может утащить на дно моторную лодку. Я был как все. И все же, примерно раз в месяц, я просыпался ночью в состоянии ужаса все при одной и той же мысли, что когда-нибудь я непременно умру! Психиатры подобные состояния называют паническими атаками. Философы-экзистенциалисты – витальными переживаниями. Вот в этом я отличался от своих друзей-сверстников. Никто из них ничего подобного не испытывал, ибо меня не понимал. Родственных душ по своим витальным переживаниям я нашел только среди своих пациентов – психически больных людей. Но, в отличие от больных, которые, если уж испытывали панические атаки, то по разным поводам. Например: в лифте, в метро, в самолете, в огромной толпе и т. д., и т. п. Я же – только среди ночи, в глубоком сне без сновидений, проснувшись мгновенно. Правда, всего раз в жизни, когда мне было лет 20, я испытал паническую атаку во сне, при этом понимал, что у меня начался этот приступ, который принял невероятные размеры вселенского ужаса («сон-раптус») от мысли, что я не проснусь! К моему счастью, это больше пока не повторялось и я не жду, что может повториться. Но, умирать бы я так не хотел! Такой смерти-во-сне я не пожелаю и своему врагу! Это что сродни переживаниям невротика, который боится езды в метро, ибо, находясь в метро, начинает представлять, что он глубоко под землей. Солнце (жизнь!) там, наверху, и он, если тоннель вдруг обвалится, никогда больше не увидит небо! Во времена Николая Васильевича Гоголя и очень похожего по душевному складу и переживаниям на него его сверстника и современника, Эдгара Алана По, не было ни в России, ни в США «подземки». А вот панические атаки оказаться под землей и никогда больше не увидеть неба и солнца, у людей были По крайней мере, их испытывали
