узнать, что за люди живут на этой благословенной земле. По мере знакомства и с людьми, и с местными обычаями я всё больше и больше понимал, что народ здесь своеобразный, незаурядный, интересный, особенный или «кряжистый», по словам мудреца Мошки.
Потом, в разные годы, я часто приезжал в Кунишное и останавливался у своего любимого деда Мошки, с которым дружил, как с родным. Он всегда был мне рад, спешил угостить, устроить, и чувствовалось, что мой приезд для него праздник. Он много рассказывал в наших беседах о селе и о людях села, а однажды Мошка, подводя итог очередного рассказа, выразился про Кунишное так: «Вселенная, а не село!». И он был прав.
Наша студенческая экспедиция «за старыми песнями» состояла из руководителя Светланы Николаевны, строгой, властной, невысокого роста женщины и четырнадцати студентов: двенадцать девочек и двух парней, я и Артём. На нашем факультете в университете всегда девчонок было больше, чем парней, поскольку в гуманитарную сферу ребята идут не столь охотно, чем в сферу естественнонаучную.
Светлана Николаевна писала диссертацию, изучая обычаи и диалекты, не первый раз была в Кунишном, а потому поселилась на время у Марфы Семёновны, своей давней знакомой. Нас же, студентов, руководитель устроила в местную школу, летом пустующую. Девчонки заняли большой светлый класс, расстелив прямо на полу выделенные им матрасы и бельё, а для нас, двух ребят, выделили через коридор от класса подсобку в той же школе. Но нам с Артёмом селиться вместе с девчонками было не резон. Нет, уединиться с красавицей в отдельном уголке никто из нас не против, но жить совместно со студентками, пусть в соседнем помещении, видеть их быт, их не совсем чистые вещи, их заспанные по утрам лица, развешанное бельё на верёвочках, их «девчачью прозу», по выражению Артёма, нам не улыбалось – не хотели ранних разочарований. С разрешения нашего руководителя мы вздумали снять жильё у кого-нибудь из сельчан по приемлемой цене.
Нам повезло. Не тем повезло, что мы тут же нашли себе комнату (в селе это не так-то легко), а тем, что встретили на дороге суховатую, чуть согнутую старостью, но шуструю бабку, которую звали, как я позже узнал, Варвара Капустиха. Она словоохотливо вступила с нами в разговор, и нам показалось, что эта бабка всё обо всех знает в селе, этакое ходячее справочное «политбюро». Мы почтительно с ней поздоровались, выказывая ей всяческое уважение, и на наш вопрос «Не сдаёт ли кто жильё?» баба Варя охотно подсказала, что на соседней улице возле колодца есть дом с железной крышей, а у дома – ворота с цветочком. Там живёт в одиночестве дед Мошка. «Тот сда-аст!», – вроде как неодобрительно протянула Капустиха и, торопясь, проворно зашагала дальше. «Ишь, сколько энергии у бабули!» – воскликнул Артём, восхищаясь.
Мы нашли дом у колодца и ворота с цветочком и уже хотели было стучаться, как спохватились: мы не знаем, как обращаться к хозяину. «Мошка» – это, скорее, местное прозвание деда, а как его по имени-отчеству? Мы, приезжие, не могли себе позволить простецкого обращения
