Андреас кружил вокруг Лары, утешая своим умиротворяющим мурчанием.
– Всё равно я рада, что ты их съел, – прошептала она. – Я понимаю, что моя ошибка подвергает нас с бабушкой опасности, но в тот миг я не могла поступить иначе. Они заслужили. Я должна была их наказать, пусть даже ценой своей несвободы. – По щеке прокатилась слеза. – А вдруг нас и правда разоблачат? Бабушке столько лет удавалось таиться, а появилась я и всё разрушила.
Не дожидаясь, пока Лара расплачется, Андреас поставил лапы на её колено и потёрся о подбородок.
– Милый мой котик, спасибо тебе. – Она прижала питомца к груди, и тот послушно замер.
– Ну полно с котом обниматься, – скрипучим голосом сказала бабушка, заходя в сарай. – Иди ужинать.
Не поднимая глаз, Лара вернулась в дом. Её кот бежал рядом. Она хотела налить Андреасу, который весь день делил с ней тяготы голодовки, молока, но бабушка отобрала у неё кувшин.
– Твой кот-обормот своё уже получил. Садись и ешь.
Скромный стол освещался огарком свечи. Лара опустилась на краешек стула.
Кот в это время сел на пол под дремавшим на жёрдочке вороном и раскатисто заорал. Крэх лениво открыл один глаз. А когда Андреас промяукал и облизнулся (хотя всё, что он сегодня ел, это тот роковой завтрак из трёх аристократов), ворон широко открыл второй глаз, взбудоражился и закаркал, едва не перевернувшись на своей жёрдочке. Довольный Андреас растянулся у печи. Бабушка глянула на Крэха, и её лицо слегка оживила усмешка.
Ужин проходил в молчании, да в таком гнетущем, что, невзирая на муки совести, Лара всё же заговорила:
– Бабушка, я вот чего не пойму… Как бы ты поступила с мышами, если бы их нашла? Превратила бы обратно в людей? Так ведь они бы удрали и наслали на нас инквизиторов.
– От меня бы не удрали, – спокойно ответила та.
– Ты бы их убила?
Бабушка покачала головой, отчего на её морщинистом лбу затанцевали жуткие тени.
– Я вообще убивать не люблю, – призналась она. – Уж лучше стереть.
– То есть как?
– Это значит стереть человека со свету, будто его и не существовало. Родители забудут, что у них был такой ребёнок, друзья забудут, что у них был такой друг. Даже не забудут, а… не будут знать. Иначе как можно забыть того, кого не было? Никак. А самое главное, что и ты о нём знать не будешь. Правда, такое колдовство отнимает столько сил, что потом дня три ни на что не годишься. Зато без крови, тихо, мирно и… Как ты это называешь? Гу…
– Гуманно.
– Именно так.
Лара удивлённо смотрела на бабушку, не слыша, а скорее чувствуя, что за показным безразличием её тона прячется сожаление.
– И часто тебе доводилось стирать человека?
Бабушкино расслабленное лицо вновь преобразилось в суровую маску воплощённой строгости.
– Тебя не касается. Спать иди.
Но как уснуть после таких откровений?
«Значит,
