протянул граф. – Нерадостную картину вы нам тут нарисовали.
– Хорошего мало, гибнет империя, – подтвердил Стрельников. – Если немцы не захватят, то большевики свою власть установят. И ещё неизвестно, что хуже.
– А вы сами как думаете? – осторожно поинтересовалась Софья Андреевна.
– Я русский офицер, графиня. Политика не мой удел. Но думаю, что власть хама принесёт для отечества лишь горе и слёзы. Вспомните исторические примеры с мужичьими царями и самозванцами.
– Вы совершенно правы, господин штабс-капитан,
сокрушённо покачал головой граф. – А за примерами и ходить далеко не надо. Возьмите Григория Распутина. Ведь какую власть при дворе взял, какие непотребства устраивал…
– Иван, прекрати при девочках обсуждать этого человека, – всполошилась Софья Андреевна.
– Полноте, Софушка, я не имел в виду ничего такого,
граф смущённо умолк.
В купе повисла тягостная тишина.
– Не надо грустить, господа, – я попытался разрядить обстановку. – Татаро-монголы сколько веков пытались Русь сломить, но так и не смогли. И тевтонов мы постоянно били и бить будем. Верю, что, пройдя через кровь и горе, Россия вновь возродится и станет ещё сильнее.
– Дай-то Бог, господин есаул, дай-то Бог, – недоверчиво покачал головой граф.
Наши политические дебаты прервал возникший в коридоре шум; судя по возрастающим децибелам, страсти накалялись. По всей вероятности, кто-то что-то не поделил, а что именно стало ясно после того, как от мощного удара ногой двери нашего купе распахнулись и в проёме дверей нарисовался здоровенный дядька в матросском бушлате и, несмотря на февраль месяц, бескозырке, чудом державшейся на самом затылке здоровяка.
Надпись на бескозырке сообщала, что некогда он ходил по морям на славном корабле «Марат». Висящий на длинном ремешке маузер говорил, что его хозяин вооружён и очень опасен. К счастью, матрос был в стельку пьян.
Следом за ним, загораживая весь проход, стараясь перекричать друг друга, гомонили его спутники – полупьяный сброд. Почему сброд? Да потому что среди его спутников было каждой твари по паре. Здесь присутствовали и матросы, и солдаты, и люди, одетые в невообразимые ливреи и жупаны, в которых было впору сниматься в кинокомедиях.
Но комедией здесь и не пахло – скорее всего, дело продвигалось к трагедии.
– Ша, братки! – мореход с «Марата» поднял вверх свою правую клешню.
Народ за его спиной приумолк, а матрос, повернувшись в сторону своих спутников, театрально произнёс:
– И хто меня уверял, што мы уже всех буржуев и охвицеров извели? А это хто? – и он обличающим жестом указал на нас рукой.
Из подмышки амбала высунулась помятая личность неопределённого возраста в потёртом цилиндре, на глаза, судя по всему для солидности, были нацеплены круглые очки. Желая убедиться, кто мы на самом деле, он несколько мгновений
