Ему очень хотелось вернуться к вдове, но проходить мимо толпы людей, настроенных по отношению к нему не самым лучшим образом, казалось небезопасным. К тому же, он не хотел быть свидетелем момента, когда известие о смерти Бобби наконец дойдёт до несчастной старушки.
И Йован побрёл в противоположную сторону, где виднелось небольшое поле, ограждённое низкой плетёной изгородью, которая закрывала путь к лесу.
На краю поля четыре коровы меланхолично жевали траву, изредка хлопая сонными глазами, а неподалёку от них сидели двое детей. Приглядевшись, Йован узнал в них Энни и Оуэна.
– Эй, ребята! – окрикнул он их.
Дети обрадованно вскочили и подбежали к нему, широко улыбаясь.
– Я думал, ты умер, – с восторгом сказал Оуэн. – Старик Джим видел, как Шериф повёл тебя в лес, и все решили, что тебе крышка.
Йован презрительно встряхнул головой и закатил глаза.
– Чего, блин? Чтобы я вот так взял и умер в своё первое нормальное путешествие? Не дождётесь.
– Значит, деревня с воскресшими мертвецами и бессмертным шерифом для тебя нормальна? – ехидно спросила Энни, усмехаясь половиной рта. Её зубы были нездорово жёлтыми – Йован только сейчас обратил на это внимание – а в верхнем ряду не хватало клыка.
– Подумаешь, мертвецы! Таких чуваков на любой хэллоуинской вечеринке навалом, хоть суп из них вари. А вот видели бы вы австралийских кенгуру-качков… Или звездоноса – ваши зомби с ним и рядом не стояли.
– Кто такой звездонос? – заинтересовался Оуэн.
– Представь крота, у которого вместо носа щупальца. Вокруг каждой ноздри. Такой пушистый подземный Ктулху… А насчёт странных мест – ненормальнее египетских пирамид ты ничего не найдёшь. Это же надо было придумать – строить целую гору, чтобы почтить память какого-то фараона, а ведь они сменялись чаще швейцарских президентов. И сколько сюжетов вокруг них! Что ни мумия, то с древним проклятием, и каждая охраняет сокровища, которые ещё и защищены хитрыми ловушками…
Йован замолчал, заметив, что Энни вдруг погрустнела, сникла и уставилась в землю, не моргая, словно стараясь не заплакать.
– Что с тобой? – испугался он.
– Ничего, так… – сдавленно пробормотала девочка, отворачиваясь, чтобы не показать слезящихся глаз. Но потом она вдруг резко вскинула голову, как будто поняла, что всё равно не сможет сдержаться, и взахлёб заговорила:
– Просто дед стал совсем плох, у мамы от этого подскочило давление, а ещё соседка постоянно говорит, что все мы умрём – и дед, и мама, и я, и Оуэн… Шериф обещает помочь, но взрослые ему не верят, да и я теперь тоже не верю: ни он, ни Гай не могут остановить проклятие, они же не колдуны… Соседка говорит, что оно сожрёт сперва наш разум, потом тела, а потом и души, и тогда от нас не останется ничего, кроме имён на траурной плите!
Оуэн боднул лбом сестру в плечо, как собака, не понимающая, почему хозяин грустит.
– Энни, ну хватит. Терпеть не могу, когда ты такая.
– Дурак! –
