примерно в ладонь.
– Лучшая часть гостю, – сказал он, не глядя протягивая окровавленное мясо.
Йован поспешно спрятал руки за спину, не имея ни малейшего желания дотрагиваться до оленины.
– Может, лучше сперва приготовить, а потом делить?
– Приготовить? – разбойник поднял брови. – На нашем костре ничего не зажаришь. Ешь сырым.
– Да ты издеваешься!
Робин медленно повернулся, исподлобья смотря на него угрожающим взглядом.
– Ешь, пока я тебя не заставил.
«А ведь он может», – испугался Йован.
– Слушай, я к тому, что ты бессмертный, но я-то нет. В этом мясе наверняка полно заразы и я запросто от него отброшу коньки.
– Что отбросишь?
– Умру, – пояснил он. – Сдохну, склею ласты, дам дуба и так далее.
Робин вздохнул и неохотно кивнул – всё-таки преждевременная смерть пленника ему была нужна меньше всего.
Подтащив тушу ближе к костру, он вытащил откуда-то из-за камня мешочек, наполненный порошком, судя по запаху, смолотым из трав, и бросил несколько щепоток в огонь. Пламя тотчас же затрещало, взметнулось выше и вскоре превратилось в нормальный огонь с жаром и дымом. Робин что-то прошептал над ним, рукой разгоняя дым, и клубы устремились в тоннель, ведущий к выходу.
Йован присел рядом с костром, грея слегка замёрзшие руки. Хоть погода снаружи и была тёплой, но пещера оказалась не самым тёплым пристанищем.
– Робин, а как ты докатился до такой жизни? – немного помявшись, спросил он в надежде узнать что-то полезное.
– Меня предали, – коротко ответил разбойник.
«Сейчас он расскажет слезливую историю, закурит сигару, выругается по-испански и уйдёт в закат под звуки гитары».
Но Гуд молчал, продолжая возиться с мясом. Было видно, что он давно этим не занимался и совершенно отвык от жарки на костре. Мясо шипело, истекало жиром вперемешку с кровью и умудрялось обугливаться, оставаясь при этом большей частью сырым.
– Я не эксперт, но вроде как у дичи сперва выпускают кровь, а потом уже готовят.
– Помалкивай, – огрызнулся Робин.
Снова взяв свой мешочек с порошками, он попытался уменьшить огонь, излишне жгущий несчастный кусок, но пламя почему-то почти погасло. Чертыхнувшись, разбойник снова принялся его оживлять, медленно подсыпая свои снадобья и совершенно не замечая, что кусок медленно сползает с палки, на которую был насажен. Через пару секунд, к радости Йована, изуродованное и уже почти несъедобное мясо шлёпнусь в золу, окончательно придя в негодность. Робин со средневековым изяществом обозвал покойного оленя плодом любви жабы и драной лисицы и отрезал от него новый кусок. Наконец он кое-как закрепил мясо на достаточном расстоянии над догорающими углями и, убедившись, что оно никуда не свалится, поднялся.
– Иди со мной, – приказал он.
Они прошли к выходу, в который уже
